Владимир михайлов - медные трубы ардига. Работа Ф

Даже непобедимым суперменам необходим отпуск. Поэтому Разитель, вольный агент разведывательной службы Теллуса, и отправился вместе с любимой женой на мирную и почти безлюдную планету Ардиг, чтобы насладиться отдыхом на берегу теплого моря. Но от судьбы не уйдешь, и семейная парочка внезапно оказалась на острие противостояния двух могущественнейших миров Галактики. На сей раз речь шла о господстве в Космосе, а в такой игре хороши любые средства…

Владимир Михайлов
Медные трубы Ардига

Глава первая

1

"Все-таки не зря наши технари едят свой хлеб и запивают – интересно, чем они запивают вообще-то? Ну, наверное, тем же, чем и мы, грешные. Не зря. Каждый новый кораблик – штучная работа, все умнее и сноровиcтей становятся машины. Если уже и сейчас без нас могут обходиться, то завтра нашего брата вообще будут отправлять на пенсию сразу после рождения, чтобы своей суетой не мешали прогрессу. Вот к чему мы идем, братцы. Но не пришли еще. Так что ты уж не взыщи, вирт-кап, придется тебе некоторое время побездельничать, хотя это тебе, знаю, что нож вострый, но уж потерпи. Потому что ты у нас – существо законопослушное и нарушать что-либо себе не позволяющее. А тут мы таким методом ничего не добьемся. Придется преступать. Ты этого не умеешь. Зато я смогу. Потому что правила и установления, которых тебе вменено строго придерживаться, придуманы людьми, а они – мы – до сих пор для тебя высшая инстанция, хотя, думаю, и ненадолго уже. Я же и сам человек и цену нам знаю, а также знаю и то, что все придуманное одним человеком другой может, а иногда и просто должен обойти, поскольку обстановка того требует. Как вот сейчас, например. Так что еще раз приношу извинения – и на этом кончаю этот с тобою диалог, даже не диалог – говорю-то я один, а ты помалкиваешь в тряпочку. Все, отбой!"

Так рассуждал Генус Тавров, командир-пилот-механик-экипаж дальнего всестихийного разведчика класса "Триолет", а вернее, даже не рассуждал, а просто позволил струиться потоку сознания, мысленно обращаясь к виртуал-капитану "двойки", перед пультом которой лейтенант и сидел сейчас. Не потому, что это являлось частью какого-то ритуала: извинение перед кораблем за то, что выключаешь его из системы управления и берешь все на себя, – такого ритуала вовсе и не было, еще не придумали. А сейчас следовало просто выключить свое сознание из этого самого процесса управления и целиком положиться на рефлексы, выработанные годами операций и тренировок. Оценивать рассудком каждое свое действие на сей раз означало бы встать на верный путь к неудаче: сейчас все маневры были темповыми и задержка хоть на долю секунды привела бы к срыву. Так гимнаст на перекладине не может в верхней точке "солнца" задержаться, чтобы подумать над следующим действием: оно либо продолжается по автомату, либо происходит падение, провал. Действовать не размышляя, а здравый смысл тем временем пусть занимается чем угодно – вспоминает давно читанные стихи хотя бы, разговаривает с компьютером, не рассчитывая на ответ, или пытается сообразить: а не забыл ли он полить цветы перед уходом из дома или, что скорее всего, опять забыл. А глаза, руки, ноги, а главное – твой микрокомпьютер, твой верный мик, работают в нужном темпе, выполняя задуманное действие.

А действием этим был лихой и правилами строго-настрого запрещенный маневр выхода из Простора не то что на минимальном расстоянии от намеченной к обследованию планеты, но буквально почти на ее поверхности, даже не в верхних слоях атмосферы, а в плотных, нижних, на такой высоте, на какой летательный аппарат уже начинает посадочный маневр. Но выход этот был нужен вовсе не для посадки: финишировать на этой планете Тавров вовсе не собирался, хотел лишь совершить один виток – и снова уйти в Простор, оставляя тех, кому придется стать свидетелями такого хулиганства, в глубокой досаде. Маневр этот был нужен лейтенанту по нескольким причинам.

Первой из них было, как ни странно, сохранение собственной безопасности: выйди он в обычное пространство, он был бы заблаговременно замечен, и сразу же были бы приняты меры для его уничтожения.

Думать так заставляла судьба одного корабля – "Инспектора трасс" с четырнадцатью членами экипажа, – о факте гибели которого (и, по всей вероятности, которых) при невыясненных обстоятельствах стало известно буквально вчера. Это, собственно, и заставило теллурианское начальство отправить разведчик в ту же область пространства – на сей раз лишь с одним человеком, для уменьшения риска.

Небесное тело, около которого – или на котором – погиб "Инспектор", было одним из множества мертвых, непригодных для жизни окраинных планет и вторым за короткое время, где стало происходить нечто непредусмотренное и необъяснимое, а именно – возникновение жизни, ничем вроде бы не оправданное. Изменения начались явно не без участия людей, более того – по некоторым признакам, именно людьми были инициированы благодаря каким-то новым возможностям. Эпохально! Но творцы чудесных преобразований явно не хотели не только вмешательства посторонних в начатый ими процесс, но даже их присутствия в пространстве, на расстоянии, с которого можно было бы вести наблюдение за происходящим. А в случае когда кто-нибудь пытался посягнуть на это стремление преобразователей к уединению, они шли на все, вплоть до уничтожения нарушителя границ, ими самими установленных. При этом кем были эти "они", до сих пор оставалось неизвестным: никто не спешил объявить себя чудотворцем.

Но при таком маневре, к какому сейчас готовился, еще находясь в Просторе, Тавров, никто – ни люди, ни автоматика – не успел бы даже сообразить, что, собственно, происходит, и тем более – нацелить и использовать средства уничтожения. Так что у корабля-нарушителя были все шансы ускользнуть если не незамеченным, то во всяком случае непораженным.

Такой была первая причина. А вторая являлась, собственно, основной целью задуманного действия: во время облета – зафиксировать на видеокристаллах все, что попадет в поле зрения аппаратуры, в первую очередь – изменения, происходящие на поверхности, далее – технические средства, которые, несомненно, должны были там появиться для этого самого преображения и которые, как надеялись на Теллусе, можно будет потом идентифицировать, выходя таким путем на их изготовителя, а от него, по торговым каналам, в конце концов и на тех, кто применяет их в этих вот операциях. И наконец, поскольку погибший "Инспектор" успел сообщить о том, что на поверхности планеты находился в то время корабль, сейчас можно было надеяться если и не застать сам корабль, то хотя бы обнаружить место его посадки и взлета и снять его характеристики, по которым впоследствии станет возможным определить не только класс, но, если повезет, и название корабля, а также (уже вернувшись в Простор) выяснить его маршрут, поскольку в узлах сопространства (как до сих пор официально именовался Простор) каждый маневрирующий корабль определенным образом меняет физику этого узла и след этот сохраняется, хотя и не вечно, но на время, достаточное для его фиксации. Именно такими делами занимался обширный отдел Службы – Космическая разведка. А всестихийный разведчик принадлежал как раз этому отделу и был оборудован аппаратурой для анализа – если и не фундаментального, всестороннего, то, во всяком случае, позволял получить основные характеристики определяемого корабля в экспресс-режиме. Таким был смысл экспедиции.

…Тавров невольно вздохнул: последние секунды перед началом маневра, сумасшедшего выхода из Простора на грани катастрофы, истекали; их не хватило бы даже на то, чтобы еще раз проверить, хорошо ли включился его персональный мик, который, собственно, и будет вести операцию – потому что мик лучше знал о лейтенанте все, включая быстроту реакции и скорость выполнения нужных действий. Контроль за состоянием пилота осуществлялся им с предельной точностью, поскольку он как-никак был внутри этого пилота; и кроме того – мик знал все касающееся операции, вирт-кап же – нет, вводить в него всю информацию начальство не сочло нужным. Вообще доверять компьютерам тайны, полагали некоторые, в том числе и генерал Службы Иванос, было делом опасным и ненадежным. И вот…

Пять, четыре, три… Ноль.

Рука сама, без участия мозга, сработала. Поле! Незримое облако окутало корабль. Ход! Пробой!..

Туман в глазах. Головокружение. Мельчайшая вибрация не только тела, но и всего корабля. Привычно. И все равно страшно. Чернота на экранах – прорыв сквозь ничто. Ничего, все в порядке. Сейчас на мониторах возникнет чудесное звездное небо…

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

А если бы даже этих преступлений было недостаточно, чтобы официальная школа отнеслась к Моргану не иначе, как холодно отвернувшись от него, то он переполнил чашу тем, что не только подверг цивилизацию – общество товарного производства, основную форму нашего современного общества, – такой критике, которая заставляет вспомнить о Фурье, но и высказался о грядущем преобразовании этого общества в таких выражениях, которые мог бы произнести Карл Маркс. Поэтому Морган получил по заслугам, когда Мак-Леннан с возмущением бросил ему упрек в том, что «исторический метод ему совершенно антипатичен», и когда женевский профессор г-н Жиро-Т¬лон подтвердил это и в 1884 году. А ведь этот самый г-н Жиро-Т¬лон еще в 1874 г. («Происхождение семьи») беспомощно блуждал в лабиринте мак-леннановой экзогамии, откуда его вывел только Морган!

Рассматривать здесь другие успехи, которыми обязана Моргану первобытная история, нет надобности; все необходимое на этот счет можно найти в соответствующих местах моей работы. Четырнадцать лет, истекших со времени появления главного труда Моргана, значительно обогатили наш материал по истории первобытных человеческих обществ; к антропологам, путешественникам и профессиональным историкам первобытного общества присоединились юристы, занимающиеся сравнительным правом, которые отчасти дали новый материал, отчасти выдвинули новые точки зрения. Некоторые отдельные гипотезы Моргана были в результате этого поколеблены или даже опровергнуты. Однако нигде вновь собранный материал не привел к необходимости заменить его существенные положения какими-либо другими. Система, внесенная им в первобытную историю, в основных чертах сохраняет силу до сих пор. Можно даже сказать, что она все более и более завоевывает себе общее признание, причем в такой же мере, в какой стараются утаить, что именно он является основоположником этого великого прогресса.6
На обратном пути из Нью-Йорка, в сентябре 1888 г., я встретился с бывшим депутатом конгресса от Рочестерского избирательного округа, знавшим Льюиса Моргана. К сожалению, он мог рассказать мне о нем немного. Морган жил в Рочестере как частное лицо, занимаясь лишь своей научной работой. Брат его, полковник, служил в Вашингтоне, в военном министерстве; при содействии брата ему и удалось заинтересовать правительство своими исследованиями и издать несколько своих работ на государственные средства; мой собеседник в то время, когда он был депутатом конгресса, тоже, по его словам, неоднократно хлопотал об этом.

Фридрих Энгельс

Напечатано в журнале «Die Neue Zeit»,Bd. 2, № 41, 1890-1891

и в книге: Friedrich Engels. «Der Ursprung der Familie, desPrivateigenthums und des Staats». Stuttgart, 1891

ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА

В СВЯЗИ С ИССЛЕДОВАНИЯМИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА

I. ДОИСТОРИЧЕСКИЕ СТУПЕНИ КУЛЬТУРЫ

Морган был первый, кто со знанием дела попытался внести в предысторию человечества определенную систему, и до тех пор, пока значительное расширение материала не заставит внести изменения, предложенная им периодизация несомненно останется в силе.

Из трех главных эпох – дикости, варварства, цивилизации – его, само собой разумеется, занимают только две первые и переход к третьей. Каждую из этих двух эпох он подразделяет на низшую, среднюю и высшую ступень сообразно с прогрессом в производстве средств к жизни, потому что, говорит он,

«искусность в этом производстве имеет решающее значение для степени человеческого превосходства и господства над природой; из всех живых существ только человеку удалось добиться почти неограниченного господства над производством продуктов питания. Все великие эпохи человеческого прогресса более или менее прямо совпадают с эпохами расширения источников существования».7
См. также Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 229.

Наряду с этим происходит развитие семьи, но оно не дает таких характерных признаков для разграничения периодов.

1. ДИКОСТЬ

1. Низшая ступень. Детство человеческого рода. Люди находились еще в местах своего первоначального пребывания, в «тропических или субтропических лесах. Они жили, по крайней мере частью, на деревьях; только этим и можно объяснить их существование среди крупных хищных зверей. Пищей служили им плоды, орехи, коренья; главное достижение этого периода – возникновение членораздельной речи. Из всех народов, ставших известными в исторический период, уже ни один не находился в этом первобытном состоянии. И хотя оно длилось, вероятно, много тысячелетий, доказать его существование на основании прямых свидетельств мы не можем; но, признав происхождение человека из царства животных, необходимо допустить такое переходное состояние.

2. Средняя ступень. Начинается с введения рыбной пищи (куда мы относим также раков, моллюсков и других водяных животных) и с применения огня. То и другое взаимно связано, так как рыбная пища делается вполне пригодной к употреблению лишь благодаря огню. Но с этой новой пищей люди стали независимыми от климата и местности; следуя по течению рек и по морским берегам, они могли даже в диком состоянии расселиться на большей части земной поверхности. Грубо сделанные, неотшлифованные каменные орудия раннего каменного века, так называемые палеолитические, целиком или большей частью относящиеся к этому периоду, распространены на всех континентах и являются наглядным доказательством этих переселений. Заселение новых мест и постоянное деятельное стремление к поискам, в соединении с обладанием огнем, добывавшимся трением, доставили новые средства питания: содержащие крахмал корни и клубни, испеченные в горячей золе или пекарных ямах (земляных печах), дичь, которая, с изобретением первого оружия, дубины и копья, стала добавочной пищей, добываемой от случая к случаю. Исключительно охотничьих народов, как они описываются в книгах, то есть таких, которые живут только охотой, никогда не существовало; для этого добыча от охоты слишком ненадежна. Вследствие постоянной необеспеченности источниками питания на этой ступени, по-видимому, возникло людоедство, которое с этих пор сохраняется надолго. Австралийцы и многие полинезийцы и теперь еще находятся на этой средней ступени дикости.

3. Высшая ступень. Начинается с изобретения лука и стрелы, благодаря которым дичь стала постоянной пищей, а охота – одной из обычных отраслей труда. Лук, тетива и стрела составляют уже очень сложное орудие, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые умственные способности, следовательно, и одновременное знакомство со множеством других изобретений. Сравнивая друг с другом народы, которые знают уже лук и стрелу, но еще не знакомы с гончарным искусством (его Морган считает началом перехода к варварству), мы действительно находим уже некоторые зачатки поселения деревнями, известную степень овладения производством средств существования: деревянные сосуды и утварь, ручное ткачество (без ткацкого станка) из древесного волокна, плетеные корзины из лыка или камыша, шлифованные (неолитические) каменные орудия. Огонь и каменный топор обычно дают также возможность уже делать лодки из цельного дерева, а местами изготовлять бревна и доски для постройки жилища. Все эти достижения мы встречаем, например, у индейцев северо-запада Америки, которые хотя и знают лук и стрелу, но не знают гончарного дела. Для эпохи дикости лук и стрела были тем же, чем стал железный меч для варварства и огнестрельное оружие для цивилизации, – решающим оружием.

2. ВАРВАРСТВО

1. Низшая ступень. Начинается с введения гончарного искусства. Можно доказать, что во многих случаях и, вероятно, повсюду оно было обязано своим возникновением обмазыванию плетеных или деревянных сосудов глиной с целью сделать их огнеупорными. При этом скоро нашли, что формованная глина служит этой цели и без внутреннего сосуда.

До сих пор мы могли рассматривать ход развития как вполне всеобщий, имеющий в определенный период силу для всех народов, независимо от их местопребывания. Но с наступлением варварства мы достигли такой ступени, когда приобретает значение различие в природных условиях обоих великих материков. Характерным моментом периода варварства является приручение и разведение животных и возделывание растений. Восточный материк, так называемый Старый свет, обладал почти всеми поддающимися приручению животными и всеми пригодными для разведения видами злаков, кроме одного; западный же материк, Америка, из всех поддающихся приручению млекопитающих – только ламой, да и то лишь в одной части юга, а из всех культурных злаков только одним, но зато наилучшим, – маисом. Вследствие этого различия в природных условиях население каждого полушария развивается с этих пор своим особым путем, и межевые знаки на границах отдельных ступеней развития становятся разными для каждого из обоих полушарий.

2. Средняя ступень. На востоке начинается с приручения домашних животных, на западе – с возделывания съедобных растений при помощи орошения и с употребления для построек адобов (высушенного на солнце кирпича-сырца) и камня.

Мы начинаем с запада, так как здесь, до завоевания Америки европейцами, дальше этой ступени нигде не пошли.

Индейцам, находившимся на низшей ступени варварства (к ним принадлежали все, кто жил к востоку от Миссисипи), был известен уже ко времени их открытия какой-то способ выращивания в огородах маиса и, возможно, также тыквы, дыни и других – огородных растений, которые составляли весьма существенную часть их питания; они жили в деревянных домах, в обнесенных частоколом деревнях. Северозападные племена, особенно обитавшие в бассейне реки Колумбии, стояли еще на высшей ступени дикости и не знали ни гончарного искусства, ни какого бы то ни было возделывания растений. Напротив, индейцы, относящиеся к так называемым пуэбло в Новой Мексике, мексиканцы, обитатели Центральной Америки и перуанцы находились ко времени завоевания на средней ступени варварства: они жили в похожих на крепости домах из адобов или камня, выращивали в искусственно орошаемых огородах маис и другие – различные, в зависимости от местоположения и климата, – съедобные растения, служившие им главными источниками питания, и даже приручили некоторых животных: мексиканцы – индюка и других птиц, перуанцы – ламу. К тому же они были знакомы с обработкой металлов, но за исключением железа, и поэтому они все еще не могли обходиться без оружия и орудий из камня. Испанское завоевание оборвало всякое дальнейшее самостоятельное их развитие.

На востоке средняя ступень варварства началась с приручения животных, дающих молоко и мясо, между тем как культура растений, по-видимому, еще очень долго в течение этого периода оставалась здесь неизвестной. Приручение и разведение скота и образование крупных стад, по-видимому, послужили причиной выделения арийцев и семитов из прочей массы варваров. У европейских и азиатских арийцев домашние животные имеют еще общие названия, культурные же растения – почти никогда.

Образование стад вело к пастушеской жизни в пригодных для этого местах: у семитов – на травянистых равнинах вдоль Евфрата и Тигра, у арийцев – на подобных же равнинах Индии, а также вдоль Оксуса и Яксарта, Дона и Днепра. Впервые приручение животных было достигнуто, по-видимому, на границах таких пастбищных областей. Позднейшим поколениям кажется поэтому, что пастушеские народы произошли из местностей, которые в действительности не только не могли быть колыбелью человечества, но, напротив, были почти непригодны к жизни для их диких предков и даже для людей, стоявших на низшей ступени варварства. Наоборот, после того как эти варвары, находящиеся на средней ступени, привыкли к пастушеской жизни, им никак не могло прийти в голову добровольно вернуться из травянистых речных долин в лесные области, в которых обитали их предки. И даже когда семиты и арийцы были оттеснены дальше, на север и запад, они не могли перебраться в западноазиатские и европейские лесистые местности раньше, чем возделывание злаков не дало им возможности прокармливать свой скот, особенно зимой, на этой менее благоприятной почве. Более чем вероятно, что возделывание злаков было вызвано здесь прежде всего потребностью в корме для скота и только впоследствии стало важным источником питания людей.

Обильному мясному и молочному питанию арийцев и семитов и особенно благоприятному влиянию его на развитие детей следует, быть может, приписать более успешное развитие обеих этих рас. Действительно, у индейцев пуэбло Новой Мексики, вынужденных кормиться почти исключительно растительной пищей, мозг меньше, чем у индейцев, стоящих на низшей ступени варварства и больше питающихся мясом и рыбой. Во всяком случае, на этой ступени людоедство постепенно исчезает и сохраняется лишь как религиозный акт или, что здесь почти равносильно, как колдовской обряд.

3. Высшая ступень. Начинается с плавки железной руды и переходит в цивилизацию в результате изобретения буквенного письма и применения его для записывания словесного творчества. Эта ступень, самостоятельно пройденная, как уже сказано, лишь в восточном полушарии, более богата успехами в области производства, чем все предыдущие ступени, вместе взятые. К ней принадлежат греки героической эпохи, италийские племена незадолго до основания Рима, германцы Тацита, норманны времен викингов.8
В издании 1884 г. вместо слов «германцы Тацита, норманны времен викингов» напечатано: «германцы Цезаря (или, как бы мы охотнее сказали, Тацита)».

Прежде всего мы впервые встречаем здесь плуг с железным лемехом, с домашним скотом в качестве тягловой силы; благодаря ему стало возможно земледелие в крупном размере, полеводство, а вместе с тем и практически неограниченное для тогдашних условий увеличение жизненных припасов; затем – корчевка леса и превращение его в пашню и луг, что опять-таки в широких масштабах невозможно было производить без железного топора и железной лопаты. А вместе с тем начался также быстрый рост населения, которое стало более густым на небольших пространствах. До возникновения полеводства должны были сложиться совершенно исключительные условия, чтобы полмиллиона людей позволило объединить себя под единым центральным руководством; этого, вероятно, никогда и не случалось.

Полный расцвет высшей ступени варварства выступает перед нами в поэмах Гомера, особенно в «Илиаде». Усовершенствованные железные орудия, кузнечный мех, ручная мельница, гончарный круг, изготовление растительного масла и виноделие, развитая обработка металлов, переходящая в художественное ремесло, повозка и боевая колесница, постройка судов из бревен и досок, зачатки архитектуры как искусства, города, окруженные зубчатыми стенами с башнями, гомеровский эпос и вся мифология – вот главное наследство, которое греки перенесли из варварства в цивилизацию. Сравнивая с этим данное Цезарем и даже Тацитом описание германцев, находившихся в начальной стадии той самой ступени культуры, из которой готовились перейти в более высокую гомеровские греки, мы видим, какое богатство достижений в развитии производства имеет высшая ступень варварства.

Набросанная здесь мной, по Моргану, картина развития человечества через ступени дикости и варварства к истокам цивилизации уже достаточно богата чертами новыми и, что еще важнее, неоспоримыми, так как они взяты непосредственно из производства. И все же эта картина покажется бледной и жалкой по сравнению с той, которая развернется перед нами в конце нашего странствования; лишь тогда будет возможно в полной мере осветить переход от варварства к цивилизации и разительную противоположность между ними обоими. Пока же мы можем обобщить моргановскую периодизацию таким образом: дикость – период преимущественно присвоения готовых продуктов природы; искусственно созданные человеком продукты служат главным образом вспомогательными орудиями такого присвоения. Варварство – период введения скотоводства и земледелия, период овладения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности. Цивилизация – период овладения дальнейшей обработкой продуктов природы, период промышленности в собственном смысле этого слова и искусства.

II. СЕМЬЯ

Морган, проведший большую часть своей жизни среди ирокезов, которые и теперь еще живут в штате Нью-Йорк, и усыновленный одним из их племен (племенем сенека), обнаружил, что у них существовала система родства, которая находилась в противоречии с их действительными семейными отношениями. У них господствовало то легко расторжимое обеими сторонами единобрачие, которое Морган обозначает как «парную семью». Потомство такой супружеской пары было поэтому всем известно и общепризнано: не могло быть сомнения относительно того, к кому следует применять обозначения отец, мать, сын, дочь, брат, сестра. Но фактическое употребление этих выражений противоречит этому. Ирокез называет своими сыновьями и дочерьми не только своих собственных детей, но и детей своих братьев, а они называют его отцом. Детей же своих сестер он называет своими племянниками и племянницами, а они его – дядей. Наоборот, ирокезка называет детей своих сестер, как и своих собственных детей, своими сыновьями и дочерьми, а те называют ее матерью. Детей же своих братьев она называет своими племянниками и племянницами, а сама является для них теткой. Точно так же дети братьев, как и дети сестер, называют друг друга братьями и сестрами. Напротив, дети женщины и дети ее брата называют друг друга двоюродными братьями и двоюродными сестрами. И это – не просто не имеющие значения названия, а выражения фактически существующих взглядов на близость и дальность, одинаковость и неодинаковость кровного родства, и эти взгляды служат основой вполне разработанной системы родства, которая в состоянии выразить несколько сот различных родственных отношений отдельного индивида. Более того: эта система действует в полную силу не только у всех американских индейцев (до сих пор не обнаружено ни одного исключения), но применяется также почти в неизмененном виде у древнейших обитателей Индии, дравидских племен Декана и племен гаура в Индостане. Обозначения родства у тамилов Южной Индии и у ирокезов племени сенека в штате Нью-Йорк одинаковы еще и теперь более чем для двухсот различных родственных отношений. И у этих индийских племен, так же как и у всех американских индейцев, родственные отношения, вытекающие из существующей формы семьи, также находятся в противоречии с системой родства.

Как же это объяснить? При той решающей роли, какую родство играет в общественном строе у всех диких и варварских народов, нельзя одними фразами сбросить со счетов значение этой так широко распространенной системы. Система, общераспространенная в Америке, существующая также в Азии у народов совершенно другой расы, часто встречающаяся в более или менее видоизмененных формах повсюду в Африке и Австралии, – такая система требует исторического объяснения; от нее нельзя отделаться одними словами, как это пытался сделать, например, Мак-Леннан. Обозначения: отец, ребенок, брат, сестра – не какие-то лишь почетные звания, они влекут за собой вполне определенные, весьма серьезные взаимные обязательства, совокупность которых составляет существенную часть общественного строя этих народов. И объяснение нашлось. На Сандвичевых (Гавайских) островах еще в первой половине настоящего века существовала форма семьи, в которой были точно такие отцы и матери, братья и сестры, сыновья и дочери, дяди и тетки, племянники и племянницы, каких требуют американская и древнеиндийская системы родства. Но удивительно! Система родства, действовавшая на Гавайских островах, опять-таки не совпадала с фактически существовавшей там формой семьи. А именно, там все без исключения дети братьев и сестер считаются братьями и сестрами и общими детьми не только своей матери и ее сестер или своего отца и его братьев, а всех братьев и сестер своих родителей без различия. Если, следовательно, американская система родства предполагает уже не существующую в Америке более примитивную форму семьи, которую мы действительно еще находим на Гавайских островах, то, с другой стороны, гавайская система родства указывает на еще более раннюю форму семьи, существования которой в настоящее время мы, правда, уже нигде не можем обнаружить, но которая должна была существовать, так как иначе не могла бы возникнуть соответствующая система родства.

«Семья», – говорит Морган, – «активное начало; она никогда не остается неизменной, а переходит от низшей формы к высшей, по мере того как общество развивается от низшей ступени к высшей. Напротив, системы родства пассивны; лишь через долгие промежутки времени они регистрируют прогресс, проделанный за это время семьей, и претерпевают радикальные изменения лишь тогда, когда семья уже радикально изменилась».

«И точно так же, – прибавляет Маркс, – обстоит дело с политическими, юридическими, религиозными, философскими системами вообще».9
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 242.

В то время как семья продолжает развиваться, система родства окостеневает, и пока последняя продолжает существовать в силу привычки, семья перерастает ее рамки. Но с такой же достоверностью, с какой Кювье по найденной около Парижа сумчатой кости скелета животного мог заключить, что этот скелет принадлежал сумчатому животному и что там когда-то жили вымершие сумчатые животные, – с такой же достоверностью можем мы по исторически дошедшей до нас системе родства заключить, что существовала соответствующая ей вымершая форма семьи.

Упомянутые выше системы родства и формы семьи отличаются от господствующих ныне тем, что у каждого ребенка несколько отцов и матерей. По американской системе родства, которой соответствует гавайская семья, брат и сестра не могут быть отцом и матерью одного и того же ребенка; гавайская же система родства предполагает семью, в которой, наоборот, это было правилом. Здесь перед нами ряд форм семьи, прямо противоречащих тем, которые до сих пор обычно считались единственно существовавшими. Традиционное представление знает только единобрачие, наряду с ним многоженство одного мужчины, да еще, в крайнем случае, многомужество одной женщины, и при этом, как и подобает морализирующему филистеру, умалчивает, что практика негласно, но бесцеремонно преступает границы, предписанные официальным обществом. Изучение первобытной истории, напротив, показывает нам состояние, при котором мужья живут в многоженстве, а их жены одновременно – в многомужестве, и поэтому дети тех и других считаются общими детьми их всех, состояние, которое в свою очередь, до своего окончательного перехода в единобрачие, претерпевает целый ряд изменений. Эти изменения таковы, что круг, охватываемый общими брачными узами, первоначально очень широкий, все более и более суживается, пока, в конце концов, не остается только отдельная пара, которая и преобладает в настоящее время.

Воссоздавая таким образом историю семьи в обратном порядке, Морган, в согласии с большинством своих коллег, приходит к выводу, что существовало первобытное состояние, когда внутри племени господствовали неограниченные половые связи, так что каждая женщина принадлежала каждому мужчине и равным образом каждый мужчина – каждой женщине. О таком первобытном состоянии говорили, еще начиная с прошлого века, но ограничивались общими фразами; лишь Бахофен, – и в этом одна из его крупных заслуг, – отнесся серьезно к этому вопросу и стал искать следы этого состояния в исторических и религиозных преданиях. Мы знаем теперь, что эти найденные им следы возвращают нас вовсе не к общественной ступени неупорядоченных половых отношений, а к гораздо более поздней форме, к групповому браку. Названная примитивная общественная ступень, – если она действительно существовала, – относится к столь отдаленной эпохе, что едва ли можно рассчитывать найти среди социальных ископаемых, у отставших в своем развитии дикарей, прямые доказательства ее существования в прошлом. Заслуга Бахофена в том и заключается, что он выдвинул на первый план исследование этого вопроса.10
Называя это первобытное состояние гетеризмом, Бахофен показал этим, как мало он понимал, что именно он открыл или, вернее, угадал. Гетеризмом греки обозначали, когда ввели в употребление это слово, связи мужчин, холостых или живущих в единобрачии, с незамужними женщинами; это предполагает всегда существование определенной формы брака, вне которой имеют место указанные связи, и подразумевает, по крайней мере уже как возможность, проституцию. В ином смысле это слово никогда не употреблялось, и в этом смысле употребляю его и я вместе с Морганом. В высшей степени важные открытия Бахофена повсюду до невероятия мистифицированы его фантастическим представлением, будто источником исторически возникавших отношений между мужчиной и женщиной были всегда соответствующие религиозные представления людей, а не условия их действительной жизни.

С недавнего времени11
Текст данного и последующих абзацев до раздела «Кровнородственная семья» добавлен Энгельсом в издании 1891 года.

Вошло в моду отрицать эту начальную ступень половой жизни человека. Хотят избавить человечество от этого «позора». И при этом ссылаются не только на отсутствие какого-либо прямого доказательства, но особенно на пример прочего животного мира; относительно последнего Летурно («Эволюция брака и семьи», 1888) собрал множество фактов, показывающих, что совершенно неупорядоченные половые отношения свойственны и здесь низкой ступени развития. Однако из всех этих фактов я могу вывести лишь то заключение, что они абсолютно ничего не доказывают в отношении человека и его первобытных условий жизни. Длительное парное сожительство у позвоночных животных достаточно объясняется физиологическими причинами: например, у птиц тем, что самка нуждается в помощи в период высиживания птенцов; встречающиеся у птиц примеры прочной моногамии ничего не доказывают в отношении людей, так как люди происходят ведь не от птиц. И если строгая моногамия является вершиной всяческой добродетели, то пальма первенства по праву принадлежит ленточной глисте, которая в каждом из своих 50 – 200 проглоттид, или члеников тела, имеет полный женский и мужской половой аппарат и всю свою жизнь только и делает, что в каждом из этих члеников совокупляется сама с собой. Если же мы ограничимся млекопитающими животными, то найдем здесь все формы половой жизни – неупорядоченные отношения, подобие группового брака, многоженство, единобрачие; недостает только многомужества, до которого могли дойти только люди. Даже у наших ближайших родственников, четвероруких, обнаруживаются все возможные разновидности группировок самцов и самок; если же взять еще более узкие рамки и рассмотреть лишь четыре рода человекообразных обезьян, то тут Летурно в состоянии только сказать, что у них встречается то моногамия, то полигамия, между тем как Сос-сюр, согласно Жиро-Т¬лону, утверждает, что они моногамны. Новейшие утверждения Вестермарка («История человеческого брака», Лондон, 1891) о моногамии у человекообразных обезьян также еще далеко не могут служить доказательствами. Словом, имеющиеся данные таковы, что добросовестный Летурно признается:

«Впрочем, у млекопитающих животных совсем нет строгого соответствия между степенью умственного развития и формой полового общения».

А Эспинас («О сообществах животных», 1877) прямо говорит:

«Стадо – это высшая социальная группа, которую мы можем наблюдать у животных. Она составляется, по-видимому, из семей, но уже с самого начала семья и стадо находятся в антагонизме, между их развитием существует обратная зависимость».

Как уже видно из сказанного выше, о семейных и других совместно живущих группах человекообразных обезьян мы почти ничего определенного не знаем; имеющиеся сведения прямо противоречат друг другу. Это и неудивительно. Как противоречивы и как сильно нуждаются в критической проверке и отсеве даже сведения, которые мы имеем о диких человеческих племенах! А сообщества обезьян еще гораздо труднее наблюдать, чем сообщества людей. Пока, следовательно, мы должны отвергнуть всякие заключения, сделанные на основании таких абсолютно ненадежных сообщений.

Напротив, приведенное выше положение Эспинаса дает нам более прочную точку опоры. Стадо и семья у высших животных не дополняют одно другое, а противоположны друг другу. Эспинас очень хорошо показывает, как ревность самцов в период течки ослабляет сплоченность стада или временно разрушает ее.

«Там, где семья тесно сплочена, стадо образуется только как редкое исключение. Напротив, там, где господствует либо свободное половое общение, либо полигамия, стадо образуется почти само собой… Чтобы могло образоваться стадо, семейные узы должны ослабнуть и особь должна снова стать свободной. Поэтому мы так редко встречаем у птиц организованные стаи… Напротив, у млекопитающих мы находим до известной степени организованные сообщества именно потому, что особь здесь не поглощается семьей… Для чувства стадной общности не может поэтому быть при его возникновении большего врага, чем чувство семейной общности. Скажем прямо: если развилась более высокая общественная форма, чем семья, то это могло случиться только благодаря тому, что она растворила в себе семьи, претерпевшие коренные изменения. причем не исключается, что именно благодаря этому те же семьи впоследствии находили возможность снова организоваться при бесконечно более благоприятных условиях» (Эспинас, цит. соч.; приведено у Жиро-Тлона, «Происхождение брака и семьи». 1884, стр. 518–520).

Отсюда видно, что хотя сообщества животных и имеют известную ценность для ретроспективных умозаключений относительно сообществ людей, но эта ценность только негативная. У высших позвоночных животных известны, насколько мы знаем, лишь две формы семьи: многоженство и сожительство отдельными парами; в обоих случаях допускается лишь один взрослый самец, лишь один супруг. Ревность самца, одновременно скрепляющая и ограничивающая семью животных, приводит ее в противоречие со стадом; из-за этой ревности стадо, более высокая форма общения, в одних случаях прекращает свое существование, в других утрачивает сплоченность или распадается на время течки, а в лучшем случае задерживается в своем дальнейшем развитии. Одного этого достаточно для доказательства, что семья животных и первобытное человеческое общество – вещи несовместимые, что первобытные люди, выбиравшиеся из животного состояния, или совсем не знали семьи, или, самое большее, знали такую, какая не встречается у животных. Такое безоружное животное, как находящийся в процессе становления человек, могло бы еще выжить в небольшом числе даже в условиях изолированного существования, когда высшей формой общения является сожительство отдельными парами, как, по утверждению Вестермарка, опирающегося на рассказы охотников, живут гориллы и шимпанзе. Но для того, чтобы в процессе развития выйти из животного состояния и осуществить величайший прогресс, какой только известен в природе, требовался еще один элемент: недостаток способности отдельной особи к самозащите надо было возместить объединенной силой и коллективными действиями стада. Из тех условий, в которых в настоящее время живут человекообразные обезьяны, переход к человеческому состоянию был бы прямо необъясним; эти обезьяны производят скорее впечатление отклонившихся боковых линий, обреченных на постепенное вымирание и, во всяком случае, находящихся в состоянии упадка. Одного этого достаточно, чтобы отказаться от проведения всяких параллелей между формами семьи у них и у первобытного человека. Ведь взаимная терпимость взрослых самцов, отсутствие ревности были первым условием для образования таких более крупных и долговечных групп, в среде которых только и могло совершиться превращение животного в человека. И действительно, что находим мы в качестве древнейшей, наиболее ранней формы семьи, существование которой в истории мы можем неоспоримо доказать и которую можно и теперь еще кое-где изучать? Групповой брак, форму брака, при которой целые группы мужчин и целые группы женщин взаимно принадлежат друг другу и которая оставляет очень мало места для ревности. И далее, на более поздней ступени развития мы находим такую представляющую собой исключение форму, как многомужество, которое в еще большей степени находится в вопиющем противоречии с каким-либо чувством ревности и потому не известно животным. Но известные нам формы группового брака сопряжены со столь своеобразно запутанными условиями, что они с необходимостью указывают на более ранние, более простые формы полового общения, а вместе с тем, в конечном счете, на соответствующий переходу от животного состояния к человеческому период неупорядоченных половых отношений; поэтому ссылки на браки у животных возвращают нас к тому именно пункту, от которого они должны были нас раз навсегда увести.

«Происхожде ние семьи , ча стной со бственности и государства », работа Ф. Энгельса, в которой дан диалектико-материалистический анализ истории человеческого общества на ранних этапах его развития, раскрыт процесс разложения родового строя и возникновения классовых отношений, основанных на частной собственности, исследована эволюция форм семьи, объяснено происхождение и вскрыта сущность государства как орудия классового господства, обоснована неизбежность отмирания государства с переходом к бесклассовому, коммунистическому обществу. Написана и опубликована в 1884; во 2-е изд. Соч. К. Маркса и Ф. Энгельса вошла в 21-й том. По характеристике В. И. Ленина, представляет собой «... одно из основных сочинений современного социализма...» (Полное собрание соч., 5 изд., т. 39, с. 67). При написании этой работы Энгельс опирался на составленный Марксом подробный конспект книги амер. этнографа и историка Л. Моргана «Древнее общество» (1877). Энгельс, вслед за Марксом, высоко оценивал открытие Морганом родовой организации первобытного общества и широко использовал результаты его исследований, в особенности собранный им огромный фактический материал, для обоснования и дальнейшего развития материалистической концепции истории и экономической теории Маркса. Энгельс привлёк ряд др. источников, значительно расширив круг вопросов, рассмотренных Морганом, а также использовал результаты собственных исследований по истории Греции, Рима, Древней Ирландии и древних германцев. При подготовке 4-го издания (1890-91) внёс значительные изменения и дополнения (особенно в главу о семье, при доработке которой были использованы результаты исследований М. М. Ковалевского ). Данные современной науки позволяют представить более совершенную картину эволюции первобытного общества, базирующуюся на развитии производственных отношений этого общества, а не материальной культуры, как это имело место в исследованиях Моргана. Но уточнения истории первобытной эпохи, в частности некоторых форм первобытной семьи, механизма образования классов, не затрагивают основных выводов труда Энгельса.

Работа состоит из 9 глав. В 1-й и 2-й главах Энгельс анализирует условия жизни людей в древнейший период, до возникновения родового строя, исследует развитие семейно-брачных отношений в классовом обществе, критикует буржуазную семью. Так же как и в ранее написанной работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», Энгельс в этом произведении развил основные методологические положения марксистской концепции первобытной стадии как особого этапа человеческой истории, согласно которой гранью, отделяющей человека от животных, первым основным условием человеческой жизни является труд, начинающийся с изготовления орудий.

В 3-9-й главах Энгельс рассматривает особенности родовой организации общества как основной ячейки доклассового общества и даёт характеристику первобытного родового «коммунизма». Проследив разложение родового строя, Энгельс исследовал те экономические условия, которые подрывали родовую организацию общества на высшей стадии её развития, а затем, с переходом к цивилизации, совершенно устранили её. Он показал, как с развитием производительных сил, разделением труда и ростом его производительности создалась возможность присвоения продуктов чужого труда, появились эксплуатация человека человеком и раскол общества на враждебные классы, в результате которого возникло государство как орудие класса эксплуататоров для подавления класса угнетённых.

Рассматривая различные конкретные формы государства, Энгельс раскрывает их классовую природу, исследует тенденции дальнейшей эволюции буржуазного государства. Отмечая, что, пока сохраняется капитализм, никакие демократические свободы не могут привести к освобождению трудящихся, он в то же время подчёркивал объективную заинтересованность пролетариата в сохранении и максимальном расширении демократическихсвобод, создающих благоприятные условия для борьбы за революционное преобразование общества.

Энгельс в своей работе показал, что в различных природных и конкретно-исторических условиях процесс разложения первобытного общества происходит в неодинаковых формах, но его основное содержание - переход от доклассового общества к классовому - одинаково для всех стран и народов. Этот анализ - яркое подтверждение диалектико-материалистического положения об историческом единстве, прогрессивном развитии и закономерной сменяемости форм общественной жизни. Произведение Энгельса явилось важным этапом в разработке марксистского учения о государстве (см. «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» , «Гражданская война во Франции» , «Критика Готской программы» , «Анти-Дюринг» ), которое было развито применительно к новым историческим условиям В. И. Лениным, прежде всего в его труде «Государство и революция» .

Книга Энгельса направлена против бурж. концепций государства как некой надклассовой силы, призванной якобы в равной степени защищать интересы всех граждан.

Лит.: Маркс К., Конспект книги Льюиса Г. Моргана «Древнее общество», в кн.: Архив Маркса и Энгельса, т. IX, [М. - Л.], 1941; Ленин В. И., О государстве, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 39; Фридрих Энгельс. Биография, М., 1970, с. 448-54; Энгельс - теоретик, М., 1970, с. 219-25, 253-62; Ф. Энгельс о государстве и праве, [М., 1970]; Проблемы этнографии и антропологии в свете научного наследия Ф. Энгельса, М., 1972.

В. С. Выгодский.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Краткое изложение

Первое издание этой работы вышло в 1884 году под авторством Фридриха Энгельса. Его работа «Происхождение семьи, частной собственности и государства» базируется на фактологическом материале содержащееся в труде Л. Моргана «Древнее общество».

Затем, в 1891 Ф. Энгельс издает новое издание своего труда, с некоторыми дополнениями, ведь с тех пор, как вышло в свет первое издание, прошло семь лет, и за эти годы в изучении первобытных форм семьи были достигнуты большие успехи.

В своей работе, Энгельс переработал данные Моргана и других ученых по этой теме, сделал дополнения и высказал свою точку зрения и свою теорию. Таким образом, Ф. Энгельс, в исследовании Моргана сделал критические замечания которые относятся к этой теме и записал их в первом предисловии 1884 года: «Согласно материалистическому пониманию, определяющим моментом в истории является, в конечном счете, производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но оно само бывает двоякого рода. С одной стороны производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого инструментов; с другой стороны производство самого человека, продолжение рода. Общественные порядки, при которых живут люди определенной исторической эпохи определенной страны, обуславливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны - труда, с другой - семьи. Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем сильнее тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей. Между тем в рамках этой основанной на родовых связях структуры общества все больше развивается производительность труда, а вместе с ней - частная собственность обмен,имущественные различия, возможность пользоваться чужой рабочей силой и тем самым основа классовых противоречий: новые социальные элементы, которые в течении поколений стараются приспособить старый общественный строй к новым условиям, пока наконец, несовместимость того и другого приводит к полному перевороту. Старое общество, покоящееся на родовых обледенениях, взрывается в результате столкновения новообразовывавшихся общественных классов; его место занимает новое общество, организованное в государство, низшими звеньями которого являются уже не родовые, а территориальные объединения, - общество, в котором семейный строй полностью подчинен отношениям собственности и в котором отныне свободно развиваются классовые противоречия и классовая борьба, составляющие содержание всей писанной истории вплоть до нашего времени.»

Данная работа раскрывает закономерности развития первобытнообщинного строя, основные этапы его развития и причины его неизбежной гибели. Здесь в диалектической связи показаны процессы развития и возникновение семьи, частной собственности и государства, которые привели к возникновению классового общества.

Первая глава называется «Доисторические ступени культуры» и подразделяются на 3 главных эпохи: дикость, варварство, цивилизация. Но в данной работе описаны только первые две эпохи, которые внутри себя еще делятся на 3 ступени развития - низшая, средняя и высшая.

Кратко охарактеризуем эти 2 эпохи.

1. Дикость

· Низшая ступень. Детство человеческого рода. Люди находились еще в местах своего первоначального пребывания, в тропических лесах. Пищей служили им плоды, орехи, коренья; главное достижение этого периода - возникновение членораздельной речи.

· Средняя ступень. Начинается с введения рыбной пищи и с применением огня. Но с этой новой пищей они люди стали независимыми от климата и местности; они могли уже расселятся на большом расстоянии. Заселение новых мест и постоянное стремление к поискам, в соединение с обладанием с огнем, добывающийся трением, доставляли новые средства питания.

· Высшая ступень. Начинается с изобретения лука и стрелы, благодаря которым дичь стала постоянной пищей, а охота - одной из обычной отраслей труда. Сравнивая друг с другом народы, которые знают уже лук и стрелу, но еще не знакомы с гончарным искусством можно найти некоторые зачатки поселения деревнями, известную ступень овладения производством средств существования: деревянные сосуды и утварь, ручное ткачество каменные орудия. Огонь и каменный топор уже дают возможность делать лодки и изготовлять бревна и доски для постройки жилища.

2. Варварство

· Низшая ступень. Начинается с введения гончарного искусства. Оно было обязано своим возникновением обмазыванием плетенных сосудов глиной с целью сделать их огнеупорными.

Характерной особенностью этого периода является приручение и разведение животных и возделывание растений. Восточный материк, так называемый Старый свет, обладал почти всеми пригодными для разведения видами животных и видами злаков, кроме одного; западный материк, Америка, из всех поддающихся приручению животных только ламой, а из культурных злаков только одним - маисом. Вследствие этого различия в природных и условиях население каждого полушария развивается по своему собственному сценарию, и межевые знаки на границах отдельных ступеней развития становятся разными для каждого из полушарий.

· Средняя ступень, На востоке начинается с приручения домашних животных, на западе - с возделывания съедобных растений при помощи орошения и употребления построек из адобов (высушенного на солнце кирпича-сырца) и камня. Приручение стад и образования крупных стад вело к пастушеской жизни. Возделывание злаков было вызвано, прежде всего, потребностью в корме для скота и только в последствии стало важным источником питания для людей.

· Высшая ступень. Начинается с плавки железной руды и переходит в цивилизацию в результате буквенного письма и применения его записывания словесного творчества. Эта ступень, самостоятельно пройденная лишь в восточном полушарии, более богата успехами в области производства, чем все предыдущие ступени. К ней принадлежат греки героической эпохи, итальянские племена незадолго до основания Рима, германцы Тацита, норманны времен викингов.

Произошло изобретение железного плуга, топора, лопаты; благодаря этому земледелие стало в большом размере, полеводство, увеличение жизненных припасов. Начался также быстрый рост населения, которое стало более густым на небольших пространствах, появляются задатки центрального управления. Появились железные орудия, обработка металлов, переходящие в художественное ремесло, зачатки архитектуры как искусства, города, окруженные зубчатыми стенами с башнями, гомеровский эпохи вся мифология - вот главное наследство, которое греки перенесли из варварства в цивилизацию.

Вторая глава называется «Семья», в которой, основываясь на анализ огромного фактического материала, делается вывод, что в первобытном человеческом обществе существовало такое состояние, когда каждая женщина принадлежала каждому мужчине и равным образом каждый мужчина - каждой женщине. Это был период так называемого группового брака, в котором оставалось очень мало места для ревности. Данный брак можно назвать неупорядоченным.

И Согласно Моргану, из этого первобытного состояния неупорядоченных отношений, вероятно, весьма рано развилась:

1. Кровнородственная семья -- первая ступень семьи. Здесь брачные группы разделены по поколеньям: все деды и бабки в пределах семьи являются друг для друга мужьями и женами, равно как и их дети, т.е. отцы и матери; равным образом дети последних образуют третий круг общих супругов, а их дети, правнуки первых, - четвертый круг.

Данный тип семьи уже вымер. Даже у наиболее диких народов, о которых рассказывает история, нельзя найти ни одного бесспорного примера ее. Но то, что такая семья должна была существовать, нас заставляет признать гавайская система родства, остающаяся в силе еще и поныне во всей Полинезии и выражающая такие степени кровного родства, какие могут возникнуть лишь при этой форме семьи; признать это заставляет нас все дальнейшее развитие семьи, предполагающее существование этой формы как необходимой первоначальной ступени.

2. Пуналуальная семья. В ней из полового общения исключаются родители и дети, а так же братья и сестры. Из пуналуальной семьи возник институт рода. Под родом понимают сообщества родственников, которые имеют одну женщину - предка. При групповом браке, естественно, родственность можно было установить только по женской линии.

По гавайскому обычаю известное число сестер, единоутробных или более дальних степеней родства (двоюродных, троюродных и т. д.), было общими женами своих общих мужей, из числа которых, однако, исключались их братья; эти мужья называли уже один другого не братом, они и не должны были более быть братьями, а «пуналуа», то есть близким товарищем. Равным образом ряд братьев, единоутробных или более дальних степеней родства, состоял в общем браке с известным числом женщин, но только не своих сестер, и эти женщины называли друг друга пуналуа.

3. Парная семья. В ней мужчина живет с одной женщиной, однако многоженство имеет место, хотя и редко. От женщины на все время сожительства требуется строжайшая верность. Запрет браков между родственниками ведет к укреплению жизнестойкости и развитию умственных способностей людей.

«Женщина у всех дикарей и у всех племен, стоящих на низшей, средней, и отчасти даже высшей ступени варварства, не только пользуется свободой, но и занимает весьма почетное положение» Эпоха варварства отличается наличием матриархата. Это объясняется тем, что женщины, ведущие коммунистическое домашнее хозяйство, принадлежат к одному роду, а мужчины - к разным.

В эпоху варварства появились стада лошадей, верблюдов, ослов, рогатого скота, овец, коз и свиней. Это имущество размножалось и доставляло обильную молочную и мясную пищу. Охота отступила на задний план. Появились рабы. Появление рабства обусловлено тем, что рабочая сила человека стала давать значительный доход, преобладающий перед расходами на ее содержание. Муж при этом стал собственником скота и рабов.

Постепенно родовое богатство переходит в собственность глав семейств (стада, металлическая утварь, предметы роскоши и рабы). «Таким образом, по мере того, как богатство росло, оно давало мужу более влиятельное положение в семье, чем жене, и порождало, с одной стороны стремление использовать это упрочившееся положение для того, чтобы изменить обычный порядок наследования в пользу детей». Но этого не могло быть, пока происхождение считалось по материнскому праву. Его надо было отменить, и оно было отменено. При этом происхождение стало определяться не по материнской, а по мужской линии, вводилось право наследования по отцу.

«Ниспровержение материнского права было всемирно историческим поражением женского пола. Муж захватил в доме бразды правления, а женщина утратила свое почетное положение, была превращена в слугу, в рабу его похоти, в простое орудие деторождения».

4. Моногамная семья. «Она возникает из парной семьи, как выяснено выше, на рубеже между средней и высшей ступенью варварства; ее окончательная победа - один из признаков начала цивилизации. Она основана на господстве мужа с определенно выраженной целью рождения детей, происхождение которых от отца не подлежит сомнению, а эта бесспорность происхождения необходима потому, что дети со временем в качестве прямых наследников должны вступить во владение имуществом отца. Она отличается от парного брака гораздо большей прочностью брачных уз, которые теперь уже не расторгаются по желанию любой из сторон.

Появившееся единобрачие есть не что иное, как порабощение одного пола другим. Ф.Энгельс пишет: «первая появляющаяся в истории противоположность классов совпадает с развитием антагонизма между мужем и женой при единобрачии, и первое классовое угнетение совпадает с порабощением женского пола мужским».

Итак, мы имеем три главные формы брака, в общем и целом соответствующие трем главным стадиям развития человечества Дикости соответствует групповой брак, варварству -- парный брак, цивилизации -- моногамия, дополняемая нарушением супружеской верности и проституцией. Между парным браком и моногамией на высшей ступени варварства вклинивается господство мужчин над рабынями и многоженство.

«Моногамия возникла вследствие сосредоточения больших богатств в одних руках, а именно - в руках мужчины и из потребности передать эти богатства по наследству детям этого мужчины, а не другого».

До средних веков не могло быть и речи об индивидуальной половой любви. Само собой разумеется, что физическая красота, дружеские отношения, одинаковые склонности и т. п. пробуждали у людей различного пола стремление к половой связи, что как для мужчин, так и для женщин не было совершенно безразлично, с кем они вступали в эти интимнейшие отношения. Но от этого до современной половой любви еще бесконечно далеко. На протяжении всей древности браки заключались родителями вступающих в брак сторон, которые спокойно мирились с этим.

Современная половая любовь существенно отличается от простого полового влечения, от эроса древних. Во-первых, она предполагает у любимого существа взаимную любовь, в этом отношении женщина находится в равном положении с мужчиной. Во-вторых, сила и продолжительность половой любви бывают такими, что невозможность обладания и разлука представляются обеим сторонам великим, если не величайшим несчастьем, они идут на огромный риск, даже ставят на карту свою жизнь, чтобы только принадлежать друг другу, что в древности бывало разве только в случаях нарушения супружеской верности. И, наконец, появляется новый нравственный критерий для осуждения и оправдания половой связи, спрашивают не только о том, была ли она брачной или внебрачной, но и о том, возникла ли она по взаимной любви или нeт.

В заключение второго раздела Ф. Энгельс высказывает прогноз: «так как моногамная семья за период с начала цивилизации заметно усовершенствовалась, и особенно заметно в новейшее время, то можно, по меньшей мере, предполагать, что она способна к дальнейшему совершенствованию, пока не будет достигнуто равенство полов. Если же моногамная семья в отдаленном будущем окажется неспособной выполнять требования общества, то невозможно заранее предсказать, какой характер будет иметь ее преемница».

Третья глава называется «Ирокезский род», в которой описывается состав рода ирокезов, специфика данного рода. Например интересный факт заметил Морган, в роду ирокезов у племени сенека имеется восемь родов, носящих названия животных 1) Волк, 2) Медведь, 3) Черепаха, 4) Бобр, 5) Олень, 6) Кулик, 7) Цапля, 8) Сокол. В каждом роде господствуют свои специфические обычаи.

Еще несколько родов образуют фратрию, так несколько фратрий, если брать классическую форму, образуют племя. Дальше объединения в племя подавляющее большинство не пошло. Немногочисленные племена их, отделенные друг от друга обширными пограничными полосами, ослабляемые вечными войнами, занимали небольшим числом людей громадное пространство. Союзы между родственными племенами заключались то там, то тут в случае временной необходимости и с ее исчезновением распадались.

Однако в отдельных местностях первоначально родственные, но впоследствии разобщенные племена вновь сплачивались в постоянные союзы, делая, таким образом, первый шаг к образованию наций. В Соединенных Штатах наиболее развитую форму такого союза мы встречаем у ирокезов.

Таким образом мы видим, что главной ячейкой является род, а от него уже идут различные родовые объединения: фратрия, племя или даже союз.

В следующей, четвертой главе мы узнаем много нового о греческом роде.

Греки, подобно пеласгам и другим соплеменным народам, уже в доисторическое время были организованы сообразно тому же органическому ряду, что и американцы: род, фратрия, племя, союз племен. Фратрии могло не быть, как у дорийцев, союз племен мог образоваться не везде, но во всех случаях основной ячейкой был род. К моменту своего появления на исторической арене греки стояли на пороге цивилизации; между ними и американскими племенами, о которых была речь выше, лежат почти целых два больших периода развития, на которые греки героической эпохи опередили ирокезов. Род греков поэтому уже отнюдь не архаический род ирокезов, печать группового брака начинает заметно стираться. Материнское право уступило место отцовскому, имущество богатой наследницы должно было бы при ее замужестве переходить к ее мужу, следовательно, в другой род, была подорвана основа всего родового права, связи с этим стали допускать чтобы девушка вы ходила замуж внутри своего рода в интересах сохранения за последним этого имущества.

В пятой главе Энгельс рассматривает «Возникновение Афинского государства». Которое развивалось, частью преобразуя органы родового строя, частью вытесняя их путем внедрения новых органов и, в конце концов, полностью заменив их настоящими органами государственной власти. В историческом ходе развития событий у Афин родовой строй рушился на глазах, терял свой авторитет, тем самым незаметно развивалось государство. Благодаря разделению труда образовывались новые группы, отрасли, создавались новые органы защиты интересов, появилась публичная власть, против которой родовой строй уже не мог устоять, точнее родовой строй в данном новом обществе ничем уже не мог помочь обществу, в связи с их новыми потребностями. И ему на замену пришло государство.

В какой степени сложившееся в главных своих чертах государство соответствовало новому общественному положению афинян, свидетельствует быстрый расцвет богатства, торговли и промышленности. Классовый антагонизм, на котором покоились теперь общественные и политические учреждения, был уже не антагонизмом между знатью и простым народом, а антагонизмом между рабами и свободными, между находившимися под покровительством и полноправными гражданами.

Возникновение государства у афинян является в высшей степени типичным примером образования государства вообще, потому что оно, с одной стороны, происходит в чистом виде, без всякого насильственного вмешательства, внешнего или внутреннего, -- кратковременная узурпация власти Писистратом не оставила никаких следов, -- с другой стороны, потому, что в данном случае весьма высоко развитая форма государства, демократическая республика, возникает непосредственно из родового общества и, наконец, потому, что нам достаточно известны все существенные подробности образования этого государства.

Главы: шестая, седьмая и восьмая повествуют нам о роде и происхождении государства в Риме, у кельтов и германцев. Данные главы рассказывают нам об их устройстве, о семье, о законах по которым они жили из поколения в поколение, и о том, что при образовании государства изменялась жизнь общества. Что и так понятно и неизбежно при переходе от одной системы к другой. К сожалению не все государства возникли таким путем, как Афины, т.е. без всякого насильственного вмешательства. Допустим в Шотландии гибель родового строя совпадает с подавлением восстания 1745 года. А Римское государство превратилось в гигантскую сложную машину исключительно для высасывания соков из подданных. Налоги, государственные повинности и разного рода поборы ввергали массу населения во все более глубокую нищету, этот гнет усиливали и делали невыносимым вымогательства наместников, сборщиков налогов, солдат. Вот к чему пришло римское государство с его мировым господством, свое право на существование оно основывало на поддержании порядка внутри и на защите от варваров извне, но его порядок был хуже злейшего беспорядка, а варваров, от которых оно бралось защищать граждан, последние ожидали как спасителей. Из этого следует то, что у каждого народа своя история, и свой переход к государственной власти.

Подводя итоги, Ф. Энгельс пишет:

«Выше мы рассмотрели в отдельности три главные формы, в которых государство поднимается на развалинах родового строя. Афины представляют самую чистую, наиболее классическую форму: здесь государство возникает непосредственно и преимущественно из классовых антагонизмов развивающихся внутри самого родового общества. В Риме родовое общество превращается в замкнутую аристократию среди многочисленного, вне его стоящего, бесправного, но несущего обязанности плебса; победа плебса взрывает старый родовой строй и на его развалинах воздвигает государство, в котором скоро исчезают и родовая аристократия и плебс. Наконец, у германских победителей Римской империи государство возникает как непосредственный продукт завоевания обширных чужих территорий, для господства над которыми родовой строй не дает никаких средств.

Девятый раздел носит название «Варварство и цивилизация». Этот заключительный раздел является обобщением изложенного выше, и посвящен общим экономическим условиям, которые подрывали родовую организацию общества и, с появлением цивилизации, полностью устранили ее. Здесь нам не обойтись без обширных цитат из работы Ф.Энгельса, так как они в обобщенном виде формулируют итоги изложенного в работе.

Род, отмечает Ф.Энгельс, «достигает своего расцвета на низшей ступени варварства». «Величие родового строя, но вместе с тем и его ограниченность проявляются в том, что здесь нет места для господства и порабощения. Внутри родового строя не существует еще никакого различия между правами и обязанностями…».

В дальнейшем у ряда передовых племен главной отраслью труда стали не охота и рыболовство, а приручение, в затем и разведение скота. «…это было первое крупное разделение труда». Между племенами начался обмен скотом. Скот сделался товаром, посредством которого оценивались все товары», он приобрел функции денег. Был изобретен ткацкий станок, и началась плавка металлов. Быстро усовершенствовались орудия производства и оружие.

Первое крупное разделение труда вместе с увеличением производительности труда, а следовательно и богатства, и с расширением поля производительной деятельности, при совокупности данных исторических условий, с необходимостью влекло за собой рабство. Из первого крупного общественного разделения труда возникло и первое крупное разделение общества на два класса - господ и рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых».

«Дикий» воин и охотник довольствовался в доме вторым местом после женщины, «более кроткий» пастух, чванясь своим богатством, выдвинулся на первое место, а женщину оттеснил на второе. И она не могла жаловаться. Разделение труда в семье служило основанием для распределения собственности между мужчиной и женщиной…».

Богатство быстро возрастало, оно было богатством отдельных лиц. Производственная деятельность людей расширилась и стала дифференцированной. «… Произошло второе крупное разделение труда: ремесло отделилось от земледелия. «С разделением производства на две основные отрасли, земледелие и ремесло, возникает производство непосредственно для обмена, - товарное производство, а вместе с ним и торговля не только внутри племени и на его границах, но уже и заморская». «Различия между богатыми и бедными выступает наряду с различием между свободными и рабами, с новым разделением труда - новое разделение общества на классы». Обмен между отдельными производителями превращается в жизненную необходимость для общества. Происходит третье важнейшее разделение труда - возникает «класс, который занимается уже не производством, а только обменом продуктов». Создается класс купцов.

Вместе с возникновением купцов появились и металлические деньги. Это было новое средство господства, был открыт товар товаров, который в скрытой форме содержит в себе все остальные товары. «Вслед за покупкой товаров на деньги появились денежная ссуда, а вместе с ней - процент и ростовщичество». В этот же период возникают новые земельные отношения. Ранее земля была собственностью рода. Теперь она стала принадлежать отдельным лицам с правом наследования, то есть частной собственностью. Землю стали продавать и закладывать.

«Так вместе с расширением торговли, вместе с деньгами и денежным ростовщичеством, земельной собственностью и ипотекой быстро происходила концентрация и централизация богатства в руках немногочисленного класса, а наряду с этим росло обнищание масс и возрастала масса бедняков». Родовой строй оказался бессильным перед новыми элементами, выросшими без содействия с его стороны. «Родовой строй отжил свой век. Он был взорван разделением труда и его последствием - разделением общества на классы. Он был заменен государством.

Таким образом «государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. И чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходима сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка». Эта сила и есть государство.

Отличительные черты государства - территориальное деление подданных и публичная власть. Для содержания публичной власти вводятся налоги, государство делает государственные долги. Вследствие этого чиновники, как органы общества, становятся над обществом.

Делая прогноз на будущее, в заключение Ф. Энгельс пишет следующее.

«Итак, государство существует не извечно. Были общества, которые обходились без него, которые понятия не имели о государстве и государственной власти. На определенной ступени экономического развития, которая необходимо была связана с расколом общества на классы, государство стало в силу этого раскола необходимостью. Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития производства, на которой существование этих классов не только перестало быть необходимостью, но становится прямой помехой производству.

Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и бронзовым топором».

первобытнообщинный строй собственность государство

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Экономическое и юридическое содержание понятия собственности. Содержание понятия частной собственности и ее формы. Влияние частной собственности на экономическую динамику общества. Тенденции и закономерности формирования и развития частной собственности.

курсовая работа , добавлен 03.05.2011


Сущность частной собственности как экономической категории. Понятие и виды частной собственности. Исторические аспекты развития частной собственности. Частная собственность, её место и роль в экономике. Общие перспективы развития частной формы собственнос

реферат , добавлен 25.05.2004


Понятие, место и роль собственности в экономической теории. Понятие и экономическое содержание частной собственности. Место и роль частной собственности в экономике и перспективы ее развития. Особенности кооперативной и коллективной собственности.

курсовая работа , добавлен 29.03.2012


Исторические аспекты развития частной собственности как экономической категории, ее понятие и виды. Механизмы отчуждения собственности в пользу РФ. Тенденция объединения мелких частных собственников на основе их поддержки обществом и государством.

контрольная работа , добавлен 07.07.2015


Сущность частной собственности. Понятие частной собственности. Отношения собственности в свете исторической диалектики. Регулирование прав частной собственности. Права собственника: потенциальные и реальные. Общественные ограничения. Черты форм собственно

реферат , добавлен 02.09.2005


Понятие частной собственности, основы для её развития. Частная собственность как основа рыночной экономики. Исторические аспекты генезиса частной собственности в экономической системе. Показатель неравенства доходов или стимул к более эффективному труду?

доклад , добавлен 18.02.2009


История возникновения собственности и развития ее форм. Теория прав собственности. Собственность как экономическая категория. Анализ показателей развития частной собственности на современном этапе. Особенности преобразования собственности в России.

курсовая работа , добавлен 22.11.2010


Собственность как основа, становой хребет общественного строя и общества. Теория собственности. Типы, формы и виды собственности, ее экономический аспект. Проблемы частной собственности. Формы и виды права собственности по Российскому Законодательству.

реферат , добавлен 20.10.2008


Экономическое и юридическое содержание собственности на землю, его субъекты и объекты. Признаки права государственной собственности на землю, отличающие его от частной собственности. Отношения государства РФ с владельцами и пользователями земли.

контрольная работа , добавлен 20.12.2012


Понятие собственности, как экономической категории. Формы собственности и видов предпринимательской деятельности. Перспективы развития частной собственности в России. Реформа отношений собственности в России и ее дальнейшие перспективы развития.

Глава 2

Основу моей работы составляет анализ труда Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», в которой он изложил результаты исследований Льюиса Г. Моргана о материалистическом понимании истории, комментарии Карла Маркса, а также свои критические замечания к данному произведению.

Морган переодизует историю на три главные эпохи - дикость, варварство и цивилизация, две первые эпохи он разделяет на низшую, среднюю и высшую ступень согласно с процессом в производстве средств к жизни.

Анализируя Моргана Энгельс выделяет несколько этапов развития общества: род, франтия, племя, союз племен, государство. Род возник на средней ступени дикости и достиг своего рассвета на низшей ступени варварства. В каждом роде господствуют свои обычаи, такие как, выборность сахема (старейшину на мирное время) вождя, смещение сахема и вождя, запрет вступления в брак внутри рода. Многие индейские рода объединялись и образовывали франтии (братство), вершившие суд, делящие затраты на похороны «выдающихся лиц», выбирающие вместе сахема для одного из родов. Как несколько родов образуют франтию, так несколько франтий образуют племя, характеризующееся собственной территорией и именем, диалектом, правом торжественно вводить в должность избранных родами сахемов и военных вождей, право смещать их, общими религиозными представлениями, советом племени, а в некоторых племенах мы даже можем увидеть верховного вождя, «прообраз должностного лица», большей частью не получивший дальнейшего развития. Иногда племена объединялись в союзы, ярким представителем которого является ирокезский союз, характеризующийся союзным советом, голосованием, заседаниями, проходившими в присутствии народа. Энгельс восхищается родовой организацией: «И что эта за чудесная организация этот родовой строй во всей его наивности и простоте. Домашнее хозяйство ведется сообща на коммунистических началах. Вот как выглядели люди и человеческое общество до того, как произошло разделение на различные классы».

В своей книге Фридрих Энгельс проследил разложение родового строя на трех наиболее изученных примерах - греков, римлян и германцев. Выделим основные условия возникновения государства, которые созданы экономическими причинами.

В родовом строе нет господства и порабощения, не существует никакого различия между права и обязанностями у людей, не возможно расслоение племени и рода на классы. Что же повлекло за собой создания государства?

Разделение труда - естественное явление, существовавшее только между полами. Так, женщина работает по дому, а мужчина защищает родовой очаг и обеспечивает пищей. Каждый из них является собственником изготовленных ими вещей и делится ими на коммунистических началах между несколькими семьями. То, что изготавливается и используется сообща, составляет общею собственность: хижина, огород, лодка.

У многиз развитых племен (арийцев, семитов) главной отраслью труда стало приручение и разведение скота. «Пастушеские племена выделились из остальной массы варваров - это было первое крупное общественное разделение труда» . Скот давал его хозяину шерсть, молоко, мясо, кожу и многое другое, что привело к появлению регулярного обмена, а скот приобрел функцию денег. Появлялись достижения в области промышленной деятельности: ткацкий станок, плавка металлических руд и обработка металла , что привело к увеличению производительности и усовершенствованию оружия. Также теперь хозяином земли могло выступать отдельное лицо и иметь на нее известные права и обязанности, что также увеличило доход этой земли. Увелечение производства сделало рабочую силу человека способной производить больше продуктов, чем это было необходимо для ее поддерживания. Вместе с тем оно увеличило ежедневное количество труда, приходившееся на каждого члена рода, что повлекло за собой возникновение потребности в привлечении новой рабочей силы, то есть рабов, обеспечиваемых войнами. Так, общество разделилось на два крупных класса - господ и рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых. Стада и земля из общего владения племени или рода перешли в собственности глав отдельных земель, появилась частная собственность, что привело ко второму разделению общества на богатых и бедных.

Возрастающая плотность населения вынуждает к более тесному сплочению, созданию союзов родственных племен, а как следствие и военного вождя, военачальник , совет, народное собрание образовывают органы родового общества, развивающегося в военную демократию. Военная защита становится нужной, потому что «богатство соседей возбуждает жадность народов. Право быть военачальником постепенно становиться наследуемым и закладывает основу для наследственной королевской власти.

Таким образом, алчное стремление к богатству, которое привело к расколу общества на богатых и бедных, и если бы «в результате распространения рабства добывание средств к существованию собственным трудом не начало уже признаваться делом, достойным лишь раба, более позорным, чем грабеж».

Что же происходило с родовым строем при столь масштабных переменах? Роды перемешались, благодаря частой переменой мест жительства из-за развития торговли, потеряли свою роль союзы и советы, люди требовали более совершенные органы власти, которые смогли бы обеспечить их новые интересы, возникшие благодаря разделению труда. Родовому строю были чужды внутренние противоречия, которые теперь появились в виде рабов и свободных, эксплуататоров и эксплуатируемых. «Такое общество могло существовать только в непрекращающейся открытой борьбе между этими классами или же под господством третьей силы, которая, якобы стоя над взаимно борющимися классами, подавляла их открытые столкновения и допускала классовую борьбу самое большее только в экономической области, в так называемой законной форме. Родовой строй отжил свой век и был заменен государством». Так, государство является не принудительное являние, навязываемое обществу, а лишь «продукт общества на известной ступени развития», при потребности «держать в узде противоположность классов»

Льюис Генри Морган(1818–1881) – выдающийся американский этнограф и археолог, социолог, историк первобытного общества, прогрессивный общественный деятель, один из родоначальников социальной антропологии.

Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства: пер. с нем. - М..: Издательство политической литературы, 1985 С.150

Там же С. 166

Там же С.172

Там же С.187

Там же С. 270