Расскажет о судьбе женщины которая. Чтиво не для слабонервных о судьбе женщины с востока

В жизни бывают встречи, которые запоминаются на всю жизнь. Судьба мне подарила такую встречу.

Седая, хрупкая женщина с добрым взглядом – Калерия Ивановна Сухорук. Что у неё сильный характер, я поняла сразу. А как иначе? Она 15 лет проработала завучем по учебно-воспитательной работе в Камышлинской школе. Это в больших школах несколько завучей: отдельно по учебной, по воспитательной части, социальный педагог и психолог, а в маленькой школе всю работу выполняет один человек. Расписание, мероприятия, отчёты... Кто не работал в школе, даже не может представить, какой это труд!

Я никогда не думала, что я буду завучем, но в силу жизненных обстоятельств (после пожара), попала в школу деревни Камышлы. Это случилось в декабре 1996 года. Мне дали комнату в школьном общежитии. Самое главное – оказали моральную поддержку, которая так была необходима.

Я попала в школу в середине учебного года. Основного завуча в школе после ухода на пенсию Калерии Ивановны 2 года не было – 0, 5 ставки делили между собой два учителя, поэтому они расстались с этой дополнительной нагрузкой без сожаления.

Чтобы отвлечься от горьких мыслей я сразу же втянулась в работу. Дело в том, что ровно полгода до пожара у меня один за другим умерли родители, и я два месяца носила чёрный платок. Теперь понимаю, что нужно было смириться с их уходом, не натягивать на себя чёрные мысли – вот и печальный результат.

Но не об этом мой рассказ. Просто, если бы не эти события в моей жизни, я бы не попала в Камышлинскую школу, где проработала 13 лет (!)учителем истории и завучем. 13 выпусков 11 класса, 13 июля 2009 года вышла на пенсию, 13 августа получила пенсионное свидетельство... Цифра 13... Вот, опять отвлеклась.

Учителем истории я уже проработала почти 13 лет, а с работой завуча я столкнулась впервые. И первой, к кому я обратилась за помощью, была Калерия Ивановна. Мы с ней много беседовали о работе, о школе, но с большим интересом я слушала истории из её жизни. Мне, как историку, это было особенно интересно.

Родилась Калерия Ивановна, Лера, как её называли в детстве, 24 января 1932 года в селе Остриево Нижегородской области. Родители умерли рано, воспитывала Леру бабушка. Детство оказалось коротким. Лере было 9 лет, когда началась Великая Отечественная война. Жили они с бабушкой в деревне Быковка, в 250 км от города Горький. Запомнились самые значительные события. Было хорошо видно и слышно, как бомбили город.

Вместе с учениками Лера собирала на полях колхоза колоски, картошку. Работали в проливной дождь, слякоть. Пронизывающий ветер сбивал с ног, его холодное дыхание собиралось в складках старенькой одежды, казалось, ледяными тисками сжималось сердце. Но приходилось идти вперёд. Действия становились автоматическими, – ведь нужно было собрать как можно больше до наступления темноты. Брать домой категорически запрещали, объясняя:

«Всё для фронта – всё для Победы! »

–Но почему нельзя? – думала голодная Лера, – если я возьму всего несколько колосков?

Но она гнала от себя эти мысли. Никогда в своей жизни она не взяла ничего чужого. А дома вместо хлеба ждала небольшая лепёшка, замешанная на серой муке с добавлением небольшого количества подсолнечного масла. И такая она была вкусная, эта лепёшка! Но только этого было мало, всегда хотелось есть. Было голодно, если на месяц по карточкам давали всего 1 литр подсолнечного масла, 1 -2 килограмма муки, спички, соль и всё. Да ещё за этим пайком нужно было идти в райцентр за семь километров от деревни. Семь туда, семь обратно – нелёгкий путь.

Однажды Лера с подругой так устали, что присев у дороги, подняться так и не смогли. Случайно проезжал мимо на полудохлой кобыле старик с соседской деревни, подобрал девчонок и привёз домой. Ничего с них не взял, ухаживал он по юности за Нюрой – Лериной бабушкой, но та вышла замуж за другого. Не затаил обиды, не бросил закоченевших девчушек.

– Смотрю, у обочины сидят, прислонившись спина к спине, то ли старушки, то ли девчушки, – рассказывал Федот, – задремали, что еле-еле растолкал.

– Ой, девоньки, так и заснули бы вечным сном, – покачала головой баба Нюра.

Продуктов, что принесла Лера, даже на месяц не хватило. Была зима, пришлось выпаривать в кипятке кожаные подпруги, что остались от лошади, да варить жиденький бульон. Запах был не очень приятный, но есть что-то было надо. В желудке было тепло, создавалось состояние сытости, но так бурчало потом...

Наступила весна 1945 года. Лера с соседскими ребятишками выкапывали на поле промёрзшую картошку, собирали лебеду. Баба Нюра потом пекла хлеб с лебедой.

В мае с весенним теплом, с зеленью полей, пришло известие о Победе над гитлеровской Германией. Лера побежала сообщить эту радостную весть бабушке, но застала её мёртвой. Тихо и незаметно ушла её любимая бабуля, так и не узнав о Победе. Умерла от голода.

Когда бабушку обмывали, по мёртвому телу бегали большие жирные вши. Это было так страшно!

– Напились кровушки, кровопийцы! – плакала, оставшаяся сиротой Лера.

Похоронить бабушку помогли соседи, они же и взяли Леру к себе, пока за ней не приехала тётя Вера. Они с мужем жили в Уфе. Здесь Лера окончила школу, поступила в кооперативный техникум, получила профессию бухгалтера. Но всегда мечтала стать учителем, поэтому, она поступила в Учительский институт на факультет языкознания.

По распределению Калерия Ивановна уехала в деревню Балагушино Чишминского района. Здесь она познакомилась с Николаем Ивановичем Сухорук, учителем биологии. В 1952 году они поженились. Вскоре у них родился сын Александр, потом дочь Марина.

В 1966 году, когда открылась Камышлинская школа, семья Сухорук переехала в деревню Камышлы Уфимского района. Здесь Николай Иванович преподавал биологию, а Калерия Ивановна русский язык и литературу. На пенсию она ушла, проработав более 15 лет в должности заместителя директора по учебно-воспитательной части. Вместе с ростом педагогического авторитета выросла семья – в 1970 году родилась дочь Лидия. Кроме того, дочери выбрали профессию учителя, Марина – немецкого языка, Лидия – химии и биологии.

По окончании Башкирского государственного университета они пришли на работу в ту же школу, где работали родители. Сын Александр тоже начинал свою трудовую деятельность учителем физкультуры в Камышлинской школе, но позже выбрал другую профессию и уехал в Набережные Челны.

Ушёл из жизни Николай Иванович. Вышла замуж и переехала на Украину в Киев Марина, где до сих пор работает учителем немецкого языка. Лидия работает сейчас в Булгаковском лицее, преподаёт биологию.

Калерия Ивановна накануне 60-летия Великой Победы была награждена юбилейной медалью. Часто приходила в школу на торжественные мероприятия и классные часы.

Сын Лидии – Мишенька был для бабушки радостью, но и он больше не услышит страшные «сказки» о той далёкой, страшной войне, которую она пережила, когда была совсем маленькой девочкой.

Умерла Калерия Ивановна, но остался вот тот рассказ.

Да упокоится с миром душа твоя!

Текст большой поэтому он разбит на страницы.

Давно не ездила я в поездах, и, уж тем более, давно судьба не посылала мне сюрпризов,подобных этому.
На одной из станций в купе вошла женщина.
Что - то неуловимо - знакомое слышалось в ее голосе. Показались знакомыми и глаза. И только после фразы «Все мужики сво..» я распознала в ней мою однокурсницу по училищу Люсю Сомову - веселую хохотушку и певунью.

Люся училась со мной на одном курсе, только не на отделении хореографии, а на отделении народных инструментов.После объятий и поцелуев, кинулись пить чай.
Мы смотрели друг на друга и не могли насмотреться и наговориться.
Люся рассказала, что работает, была в командировке, едет домой. Стали вспоминать своих однокурсников и проговорили пол-ночи.

А Галку помнишь, Лужину? Она мне рассказывала, что в ней проснулся экстрасенс.
Как только ей что-то казалось - оно тут же и происходило на самом деле.Однажды ей уже казалось, что она потеряет своего мужа. И точно-потеряла.Галка прогоняла дурные мысли, как назойливых мух. А вот Алексей не прогонял.Он все чаще думал о том, что пора уйти из семьи. Вот почему Гале приходили эти мысли.
Алексей думал и телепатически передавал мысли жене.
За двадцать лет брака они давно стали одним целым - отсюда и телепатия.
Ей бы превратиться в рысь,принюхаться,приготовиться к прыжку. Дура, Галка!
Пустила все на самотёк, вот и потеряла...Его увели-пикнуть не успел...Буфетчица с Павелецкого.Да, ладно,Бог ей судья!

Сомова протянула мне зажигалку:
- Куришь?
- Нет. Бросила.Ты знаешь, с годами начинаешь беречь остатки здоровья.
- Глупости все это.Кто не курит и не пьет...- Сомова засмеялась.- А помнишь Гвоздеву?
Она вышла замуж за миллионера из Швейцарии.
- Да-да, говорят, она родила ему наследника, потом выяснилось, что он вовсе не миллионер и не очень обеспеченный.
Лида работает в турбюро Цюриха. Её кто-то видел из наших.
М-да, жизнь не стоит на месте.
- "Как все летит быстро, боже мой!"- мы обнялись с Люсей Сомовой, совсем как в юности.
- Слышь,Люд, а как у тебя сложилось-то, почему ты о себе ничего не говоришь?- прервала я ее.
- Да у меня ничего интересного- Люся начала свой рассказ:
"Я ведь тогда, после училища, поехала работать по распределению.
Меня отправили в Тутуево. Там я познакомилась с одним гусаком.
Фамилия у него была такая - Гусь. Он был тот еще гусь - соблазнил меня,красавицу! Работал в местном театре драмы и комедии.
Жена его сбежала с приезжим политиком. Гусь был абсолютно свободен.
Он умел ухаживать за дамами, а мне, глупой, это было приятно, тем более, что я никого не знала в этом городе.
Как и все творческие личности, Гусь был высокого мнения о себе.Так сказать, тянул на себя одеяло.Он и в жизни вел себя, как на сцене.Разговаривал репликами из спектаклей, застывал в разных позах, ища глазами зеркало.Он надоел мне быстро, как надоедает слишком яркое платье.
Я бросила его, как только влюбилась по настоящему.

А по - настоящему я влюбилась очень скоро.
Рыжков был высоким и красивым.Аполлон из Бельведера. Глаза синие, ресницы черные. Помнишь Славку Скворцова из медицинского? Вот, точно такие глаза.Только Славка родился с порочным лицом, а этот-нет.
Мужественный, сдержанный.Женщины преследовали его, а он - меня.
- Неужели?- засмеялась я.
- Ну вот и ты туда же! Ну никто мне не верит,- Люська потянулась к сумочке, - хочешь фотку покажу?
Я ничего не успела сказать - Сомова вытащила пачку фотографий.
- Вот ОН!- выдохнула она.
Действительно, красавец. Но красив не той красотой, которая пугает нас, женщин, а неброской, я бы сказала, загадочной..."
Сомова рассказала мне, что эта встреча была предопределена судьбой.Они взглянули в глаза друг другу и...мир поплыл.

Рыжков был женат, но ушел из семьи.
Такая любовь была.Он работал техником в аэропорту. Встречались тайно.
Но в Тутуеве все тайное становится явным гораздо быстрее, чем в других городах.
Жене сообщила соседка, та прибежала на работу к Люде и...Всё произошло гораздо быстрее, чем ожидалось...В общем, Рыжков ушел к Сомовой.

Тебе было хорошо с ним?- осторожно спросила я Сомову.
Они были счастливы и,возможно, умерли бы в один день.Но...На этот раз к Рыжкову неожиданно приехала какая-то дама из Амстердама.
Приехала тетка по отцу, спросила - не желает ли племянник уехать в Европу.
Она была уже не молода и больна.Ей нужен был кто-то близкий рядом.Племянник взвесил всё и решил ехать.Они собрали документы,получили визы и выехали.
Люська плакала, шантажировала, умоляла,но...Андрей был непреклонен.

А как же ты? Ведь он любил тебя?- спросила ее я.
-Почему же любил? - голос Люды задрожал - он меня любит до сих пор.- Но дело прежде всего.Там, конечно, не как у нас.Социалка на высоте.Есть кому ухаживать за бабкой- но он ведь не чужой человек - устроится-вызовет и меня.Там, поди, не так весело, как у нас, а?- Люся подмигнула мне.- Вот я и жду.
- Ой, а ты то как?- спросила вдруг Сомова.- Мне сказали,что ты во Франции живешь?
-Ты, говорят, вышла замуж за француза? Кто он?- Сомова забросала меня вопросами.
- Да успокойся,-засмеялась я – ничего особенного. Просто встретились два одиночества... Живем лет десять. Жизнь как жизнь. Поначалу тосковала сильно по родным, друзьям.
Потом быт, учёба, работа. Времени оставалось все меньше. А с годами и вовсе привыкла. Назад возвращаться? Можно, конечно, да ведь беда в том, что нет уже никого из знакомых в этой стране.
Такое ощущение, что вся страна переехала куда-то, и никогда нам её уже не собрать.
- А помнишь, Люсь, мы были единым целым на советском пространстве.И это единство существует, пока живы те, кто застал Советский Союз.Там,на Западе, ощущаешь это особенно остро.А сами европейцы редко дружат между собой. У них есть интересы.К кому – либо или к чему-либо.Объединяются строго по интересам. Может, так и надо.Мой дом - моя крепость.Неужели скоро и мы такими станем?
- Да брось, Свет, много ты видела француженок, дружащих со школьных парт?
- Честно говоря, не видела совсем.Они заканчивают школу и зачастую не помнят фамилий своих одноклассников.Да и к чему забивать голову?
- Вот! А у нас это - традиция...Первый звонок, последний звонок. Воспоминания,встречи...Да, чуть не забыла. Какая же я дура!- Люся вскочила.- В позапршлом году я ездила руководителем группы с детьми на фестиваль в Польшу - встретила там сестру Лизы. Помнишь нашу Лизу?

Я помнила Лизу, потом мы вспоминали Катю, живущую в Сирии, потом семью друзей Голубевых, и нашим воспоминаниям не было конца.Уснули мы под утро, а когда проснулись, поезд уже прибывал на станцию назначения.
Мы быстро собрались, похватали чемоданы и вышли.На перроне быстро простились и каждая из нас пошла своей дорогой.
Я шла по перрону и несла на своих плечах судьбы этих женщин.
Во мне ужились Катя, Лиза, Наташа, Ольга, Таня, Соня, Валентина, Элла, Галина и еще много – много других российских женщин: любящих, ненавидящих, борющихся, страдающих, отсуживающих у мужей детей, разводящихся с иностранцами, влюбляющихся в своих соотечественников,и верящих в то, что когда-нибудь и у них всё будет хорошо...
2008г.

Владлена Денисова. *Судьба женщины*. Рассказ

Он бросил ее после 26 лет совместной жизни.
Бросил легко, как перчатку с руки стряхнул, перешагнул - и, не оглядываясь, пошел по жизни дальше, легко перечеркнув совместно прожитые годы. Оставил без помощи и поддержки, и никогда - ничем и ни в чем - не помог ей в эти трудные годы.
До сих пор она не могла всё забыть и простить его.
Закончилась ее спокойная, счастливая, обеспеченная жизнь.
Начиналось смутное время: начало 90-х годов уходящего ХХ столетия.
Все изменилось, рухнуло в жизни страны, и в ее жизни тоже.
Она осталась без работы, без мужа, без средств к существованию после тяжелой операции.
Невеселые мысли хороводом кружились в ее голове, пока она ехала в электричке на дачу к тетке. Ей хотелось нарвать зеленых смородиновых листьев, чтобы заваривать с ними чай, вместо заварки.
Холодильник был пуст, продуктов в доме не было.
- Хорошо, что у меня нет маленьких детей, чтобы я сейчас делала? - думала она. - Сама уж я как-нибудь проживу.
На даче она перепутала теткины грядки и сорвала приглянувшийся ей молоденький огурчик.
Вдруг удар кулаком в лицо сбил ее с ног.
Разъяренный, неизвестно откуда взявшийся мужик за свой огурчик был готов забить ее ногами. Он принял ее за воровку, промышляющую по чужим огородам.
Выскочившая из домика тетка еле-еле смогла его усмирить.
Оставшись без мужа и денег, она пыталась несколько раз устроиться на работу. Остановились оборонные предприятия, которые делали для военных какие-то приборы. Работающих на конвейерах женщин выставили на улицу. Кое-как удалось устроиться на работу в газетный киоск. Работали посменно с сестрой, которая тоже попала под сокращение. Менялись неделю через неделю, по 12 часов: с 7 до 19.
Зимой отключали электричество, в городе шла борьба за власть.
Продуваемый всеми ветрами киоск, стоял на пирсе. Узкий, набитый газетами и журналами, он казался ей клеткой, в которой она от темна до темна прыгала, как «воробушек», с ноги на ногу, чтобы окончательно не замерзнуть.
Первой не выдержала сестра: «Ты как хочешь, а я больше не могу». Доработать до весны им не удалось. Простуженных и заболевших их просто уволили. Ведь на эту работу была очередь, состоявшая из безработных женщин.
Не находя выхода из создавшегося тяжелого материального положения, она решила попробовать еще раз устроить свою судьбу. Дала объявление в газету. Откликнулись многие. Она выбрала одно письмо.
Мужчина писал, что его бросила жена, пока он служил в «горячих точках». Трудная судьба незнакомого человека тронула ее, и она ответила ему. Много позже, когда они жили вместе, она узнала, что был он обыкновенный уголовник, отсидевший за изнасилование одиннадцать лет. Свои «горячие точки» он отбывал на лесоповале где-то в Красноярском крае.
Попав в его «цепкие» руки, избавиться от него было невозможно. В этом плену с нелюбимым, ненавистным, совершенно чуждым ей человеком она прожила пять лет. Избавиться от него помогла, как не странно, соперница, добивавшаяся его внимания. Она с радостью уступила его, предоставила той возможность обладать желанным мужчиной. Со временем узнает, каков он на самом деле.

Сейчас она на пенсии. Небольшая пенсия давала ей материальную независимость.
Настрадавшись, ей хотелось просто спокойной, уютной жизни. Без всяких потрясений и любви.

Владлена Денисова

Дата первой публикации: 2010-10-14

Предыдущие публикации этого автора:

"Гордость". Рассказ

"Ах, женщина…" Миниатюра

"Две женщины сидели у огня". Рассказ

Любовная история или учимся на чужих ошибках. "Чья вина?". Рассказ

Поезд медленно тронулся, за окном поплыли пристанционные постройки, вот уже узкая полоса края перрона осталась позади, промелькнули пригородные одноэтажные домики-мы едем в отпуск. Мы, это я и мой сын-подросток, он, точнее, едет на каникулы. Нет, мы не к южным морям, бывали, правда и там, но выдержали только неделю, людно, скучно. Мы едем в пригородном поезде в деревню к моим родителям, в милые сердцу места, к тихой речке, к дубраве за огородом, к цветущим георгинам, любовно взращенным мамой.

К отцовской пасеке, к сенокосу, пастьбе коров, к купанию в пруду и прочим сельским трудам и развлечениям. Крестьянскую суть не вытравить ничем, ни городским образом жизни, ни модой на курортный отдых, ни привычкой к комфорту в быту. Хотя, а может вы со мною не согласитесь, видела я пейзанок, дающих фору потомственным горожанам в неистощимой страсти к курортному отдыху и развлечениям, как- будто рождены были в особняках, а не в приземистых хатках под соломенной крышей.

Поезд постукивает на стыках рельсов, в вагоне напротив сидят женщины-крестьянки, ведут разговор об огородах, неурожае на огурцы. Люблю слушать такие беседы, неспешные, с южнорусским выговором, с местными оборотами речи, несущие в себе вековую крестьянскую осмысленность житейской прозы. Рядом со мной сидит женщина в белом платочке в повязку, по выражению моей мамы, оттеняющем загорелое лицо с белыми бороздками морщин у глаз. Разговор переходит на городскую жизнь их детей. Старшая из женщин, невысокая, опрятно одетая, в матерчатых летних туфлях на носок сетует на занятость своей дочери, живущей в городе.Два сына, один из них студент, муж, всех надо обстирать, все любят вкусно поесть, разбаловала,сама виновата.

Младший любит суп, старший –борщ, мужу подавай рыбу только горячую, сыновья её совсем не едят, зато любят котлеты и блинчики с мясом. Да ещё дачу имеют, конечно, она там не одна трудится, да ведь женские руки имеют продолжение работы ещё и дома. Сидящая напротив, бойкая, с выбившимися волнистыми волосами из- под платка, возразила: «Сейчас разве трудно с домашним хозяйством справляться? Даже у нас в деревне всё под рукой: вода, печку топить не надо, есть газ, стирай-не хочу, в погреб раз в неделю если спустишься, то хорошо, холодильник рядом.

Трудно было хозяйничать раньше, воду на коромыслах из-под горы носили, да в печке грели. А стирали-то чем, куском мыла, экономно, чтоб надолго хватило, не то что, сейчас, сыпь порошка, сколько хочешь, в магазинах продается на любой вкус.» «Так-то оно так-вроде соглашается пожилая-да не шибко часто стирали раньше. Спали на печи зимой все вповалку, тулупами укрывались, а летом на сеновале. Портки замашные снашивали без стирки. Посмотри, как нынче дети ображены (местное выражение-ухожены, значит) и указывает на моего сына, приведя его в смущение, он не знал значения данного слова. Стирали подросшие девки, невесты, в хате тоже они прибирались. Кто поменьше, в погреб сбегает, а уж в огороде трудились все.

«Смотрю-подхватила разговор третья, сидящая рядом-идут ребятишки в школу, промытые, наглаженные, в туфельки обутые, а мы валенки носили зимой по очереди. Мать сварит чугун картошки, с квасом за милую душу навернешь, да щей ещё из печки достанет. Сейчас придешь в магазин, чего только не покупают, а из купленного надо приготовить. Невестка моя за стол не посадит семью без салатов, тут вам и «Оливье» и какая-то капуста брик.., брок.., она запнулась-(брокколи, подсказала я) в майонезе, ребята любят дюже.»

«Моя соседка, учительница-не сдается кудрявая женщина-кастрюлю –скороварку купила, глазом не успеешь моргнуть, мясо готово.Нет, нынче легче стало жить хозяйке, всё на подхвате, можно из хаты весь день не выходить, если бы не хозяйство»

«Раньше –то мясо видели на Велик день, да на Троицу мать петуха зарубит, а в остальные дни поставит на стол картошку да капусту, летом ещё молока по стакану, вот и вся стряпня-добавила женщина, открывшая тему разговора.«Хлебушек сами пекли, каждую неделю мать заводила квашню на ночь, а сейчас в магазине бери, сколь хочешь-продолжает, заправляя непослушные волосы под платок, её оппонентка.

Поезд замедлял свой ход-приближался к станции. Попутчицы стали собираться, сняли поклажу с полки, вскинули на плечи связанные сумки с городским покупками и гуськом двинулись к выходу, так и не сделав вывода из разговора. Не сделала его и я, провожая взглядом деревенских женщин, этих хлопотливых тружениц, с вечной заботой о детях, хозяйстве. Во все времена женская доля была нелегкой.

"Я девушка, а девушка должна идти быстро, низко опустив голову, словно она считает шаги. Глаза ее не должны ни подниматься, ни уходить вправо и влево от дороги, потому что, если вдруг встретятся с глазами мужчины, вся деревня сочтет, что она шармута..." C этого начинается рассказ арабской женщины по имени Суад. До определенного этапа своей жизни она знала только то, чего должна и чего не должна делать. Но со временем героиня узнает и другие глаголы - "я могу" и "я имею право", только это будет уже другая жизнь...

Суад появилась на свет и провела первые 19 лет своей жизни в палестинской деревне, на западной стороне реки Иордан, где мужчинам позволяется все, а женщинам - ничего. Женщина там ценится гораздо ниже барана или коровы. Детские годы Суад были наполнены одним безумным страхом - перед отцом, матерью, перед соседями. Девочка происходила из семьи, где помимо нее родилось еще 13 сестер и только один мальчик. Но росла Суад с тремя сестрами и братом. Понадобились годы, чтобы девочка задалась вопросом: а где же остальные дети? Ответ не заставил себя долго ждать - вскоре Суад увидела, как ее мать, в очередной раз родив девочку, а не мальчика, задушила ее овечьей шкурой. Позже, по приговору семейного совета, была убита и ее уже взрослая сестра. За что - Суад так и не узнала. Точнее, не посмела задать ни одного вопроса, чтобы узнать.

Дом, за пределы которого нельзя выходить одной, деревня, поле - вот и весь мир Суад. Девочке положена домашняя работа и больше ничего. Наивысшая ее мечта - выйти замуж. По местным обычаям, замужние женщины приобретают относительную свободу: они могут краситься, ходить в магазин одни. С другой стороны, понимаешь, что после замужества одни страхи сменятся другими - побои отца заменяют побои мужа. Но Суад не имела права выйти замуж раньше своей старшей сестры. И девушка пошла на отчаянный шаг, она начала тайно встречаться с мужчиной, сватавшимся за нее. Когда Суад забеременела, ухажер сбежал, а родители приговорили ее к страшной смерти - сожжению заживо. Муж сестры облил беременную девушку бензином и поджег. Каким-то чудом она выжила. Тогда родная мать попыталась отравить девушку в больницу, ведь "преступление против чести семьи" должно караться смертью. Но и на сей раз Суад осталась жива, ее спасла француженка - сотрудница гуманитарной организации "Земля людей" по имени Жаклин. Девушку вывезли в Европу, она перенесла с десяток операций, научилась жить заново, преодолев в себе страх, ужас, отчаяние, чувство стыда. Суад смогла отстоять свое право на жизнь и поведала историю своей судьбы для того, чтобы мир узнал об этом ужасе. Она написала книгу, чтобы помочь миллионам женщин, таким, как она - потерянным, униженным. Несколько лет назад эта книга-исповедь облетела весь мир и стала настоящим бестселлером. Конечно, не без помощи французской журналистки Мари-Терез Кюни, которая участвовала в ее написании. История Суад реальна - так утверждают ее издатели и активисты швейцарского гуманитарного фонда "Возникновение", чьими силами удалось спасти Суад от гибели. Ее лицо практически не пострадало, однако она фотографируется только в маске, опасаясь, что родственники увидят ее живой и захотят убить во второй раз. Ведь известны подобные случаи, когда родственники находили своих жертв даже в Европе. Но что из этой истории на самом деле правда, а что приукрасила французская журналистка - вопрос сложный. Многие считают, что "Сожженная заживо" - очередная фальсификация, являющаяся орудием западной пропаганды против мусульман. Другие полагают, что история Суад - правда, но значительно приукрашенная для большей впечатлительности. Третьи верят, что "Сожженная заживо" - настоящий автобиографический роман и все, что в нем, описано, происходило на самом деле.

Как бы там ни было, эта душещипательная история вряд ли бы так удивила и шокировала читателя, случись она в веке эдак в XIV-XV, когда царствовали дикость и невежество. Но можно с уверенностью сказать, что в наши дни она станет настоящим шоком для любого европейца, и особенно для женщины. Хотя, каждый день читая новости в газетах и смотря их по телевизору, мы видим, что убивают детей, издеваются над женщинами и творят насилие не только в восточном, но и в западном мире. Но случай Суад для европейцев нечто из ряда вон выходящее - это шок, ужас.

Книга может вызвать у читателей разные чувства, но равнодушным она никого не оставит. Роман читается легко, героиня выражает все свои чувства и эмоции очень точно, понятно, и без всяких сложных словесных оборотов.

Призванный перевернуть мир документальный роман Cуад "Сожженная заживо" на сегодняшний день переведен на 27 языков. Только во Франции книга выдержала 25 переизданий общим тиражом более 800 тысяч экземпляров. Перевод романа на русский язык, увидевший свет в российском издательстве "Рипол Классик" в 2007 году, теперь можно приобрести и в Баку - в книжном доме "Ali & Nino", расположенном по адресу ул.З.Тагиева, 19 (телефон: 493-04-12).

"Сожженная заживо", Суад

Жанр: Документальный роман

Издательство: "Рипол Классик", Россия

Дата издания: 2007

Переплет: твердый

Страниц: 288

Отрывки:

"С той поры, как я себя помню, у меня не было ни игр, ни удовольствий. Родиться девочкой в нашей деревне - это проклятие. Мечта о свободе связана с замужеством. Покинуть дом отца ради дома мужа и больше никогда туда не возвращаться, даже если муж будет тебя бить. Если замужняя женщина возвращается в дом отца, это позор. Она не должна искать защиты нигде, кроме дома мужа, и в противном случае долг ее семьи - вернуть ее в дом мужа".

"Мой отец без конца повторял, какие мы никчемные: "Корова дает молоко и приносит телят. Что можно сделать с молоком и телятами? Продать. Принести в дом деньги. Что корова, что баран - гораздо лучше дочери". Мы, девочки, были в этом убеждены. Впрочем, и с коровой, и с овцой, и с козой обращались лучше, чем с нами. Ни корову, ни овцу никогда не били!"

"Брат, муж сестры, дядя, неважно кто, имеют обязанность - защищать честь семьи. Они имеют право решать, жить или умереть их женщинам. Если отец или мать говорят сыну: "Твоя сестра согрешила, ты должен ее убить...",- он это исполняет ради чести семьи, таков закон".

"Любопытная вещь - судьба арабской женщины, по крайней мере, в моей деревне. Мы принимаем ее как должное. Никакой мысли о неподчинении даже не приходит в голову. Мы даже не знаем, что это такое - неподчинение. Мы умеем плакать, прятаться, обманывать, чтобы избежать палки, но восстать - никогда! Просто другого места, чтобы жить, нет - либо у отца, либо у мужа. Жить одной немыслимо".

"Она скривилась, стала кусать губы и заплакала пуще прежнего: "Послушай меня, дочь моя, послушай. Я бы очень хотела, чтобы ты умерла, будет лучше, если ты умрешь. Твой брат молод, если ты не умрешь, у него будут проблемы".

"В течение долгих месяцев продолжались пересадки кожи. В общей сложности двадцать четыре операции. Кожу для пересадки брали с моих необгоревших ног. После каждого вмешательства надо было ждать, пока раны зарубцуются, и начинать снова. До тех пор, пока у меня не осталось кожи, пригодной для пересадки".

"Я привыкла без конца улыбаться людям, что их сильно удивляло, и за все благодарить. Улыбка была моим ответом на их вежливость и доброту, моим единственным способом общения в течение долгого времени. Улыбка - это символ другой жизни. Мне хотелось улыбаться как можно больше. Поблагодарить - это такая малость. Раньше мне никто не говорил "спасибо". Я привыкла к побоям, а не к благодарности".

Мнения читателей:

Прочла роман на одном дыхании. Не скажу, что эта книга страшна сама по себе. Страшно то, что в принципе все это происходит в наши дни и где-то рядом с нами. Страшно, что человеческая жизнь так низко ценится. После прочтения книги сразу хочется бороться со всем злом на земле.

Азиза, 24 года

Прочитав название книги, я сначала восприняла его в переносном смысле. Узнав же, что на самом деле произошло с несчастной женщиной, я испытала шок и поняла истинный смысл фразы "волосы дыбом встали". История Cуад по-настоящему цепляет за живое. Она страшна, потому что реальна. Осадок в душе останется надолго...

Афаг, 27 лет

Я, как мусульманин, знаю истину нашей религии, и то, что вовсе не во всех мусульманских семьях дела обстоят так, как описано в этой книге. Но как же объяснить это людям другой нации и религии после того, как они прочтут эту книгу, которая полностью искажает мир Ислама?!

Анар, 20 лет

Эта книга - ложь. Это антимусульманская акция, операция политической военной пропаганды Запада. Многие прочтут ее с ужасом, и потом будут рассуждать об Исламе, ровным счетом ничего толком не зная об этой религии.

Вюсал, 31 год

Как ни стыдно признаться, но, читая эту книгу меня не оставляло чувство радости. Радости за то, что я родилась именно в Азербайджане, а не в палестинской деревушке. Радостно, что я имею право выбора, что я могу учиться и работать, имею право любить и быть любимой. Все мои проблемы в миг показались мне такими мелочными и несущественными. А с другой стороны, стало очень грустно за судьбы женщин из некоторых других мусульманских стран.