Мысли мудрых людей на каждый день собраны Л. Н

Юрий Погода

Примерно за полгода своей до кончины граф Лев Толстой получил по почте тетрадь своего, вот уже пятнадцать лет как безвременно ушедшего друга, духовно и душевно близкого – Николая Лескова, содержавшую некие сентенции, рассуждения, силлогизмы – словом, глубокие мысли, столь ценимыми яснополянским философом. Близкий человек величайшего русского писателя, литератор П.А. Сергеенко (автор снискавшей достаточно широкую известность в дореволюционной России книги «Как живёт и работает граф Лев Николаевич Толстой», 1898 год), спустя пять лет после смерти своего учителя, так рассказывал об этом замечательном происшествии.

Первое и второе издания книги Петра Сергеенко «Как живет и работает гр. А.Н. Толстой»

Слушайте! – призывно возгласил Лев Николаевич, входя в так называемую «ремингтонную» комнату, где находились в то время его дочери и В. Ф. Булгаков – секретарь Льва Николаевича. – Слушайте, как это хорошо!

«Лучше ничего не делать, чем делать ничего»…

«Если-бы Христос пришел теперь и отдал в печать Евангелие, – дамы постарались-бы получить Его автограф и больше ничего»…

Но при чтении одного афоризма произошел неожиданный эпизод. Толстой прочел вслух:

«Правило: желать, сходясь с людьми, чтобы они тебя унизили, оскорбили, поставили в неловкое положение, а ты-бы был добр к ним»…

Через некоторое время он, однако, вернулся в «ремингтонную», овладевши собою, и снова начал делиться содержанием драгоценной рукописи, поминутно повторяя:

Как это верно! Как это глубоко!..

Лев Толстой диктует дочери Александре Львовне в ремингтонной комнате Ясной Поляны

За обедом, и потом за вечерним чаем Л. Н. продолжал говорить с особенным одушевлением о полученной рукописи и цитировал лесковские афоризмы.

Приехали в Ясную Поляну Стаховичи (сестра и брат), потом еще гости. И со всеми Л. Н. радостно делился полученными им сокровищами. Одно только стало смущать его: что, может быть, скоро придется разстаться с драгоценной рукописью и отослать ее. Заботливый В. Ф. Булгаков навел справки по этому поводу и получил от приславшего рукопись извещение, что лесковские афоризмы предоставлены в полное распоряжение Льва Николаевича. Он был в восхищении. Прошло некоторое время.

Толстой, не переставая увлекаться лесковскими афоризмами, обратился с просьбой к своему любимому секретарю, чтобы тот выбрал из драгоценной тетради наиболее яркие и выдающиеся по новизне мысли по известным вопросам. В. Булгаков приступил к осуществлению сделанного ему поручения. Но, после внимательного ознакомления с рукописью, пришёл к неожиданному открытию: что большинство афоризмов, которыми так пленялся Лев Николаевич, принадлежат не Лескову, а… Льву Николаевичу. Лесков же только собрал и сгруппировал их вместе, пользуясь записями из бесед, писем и дневников Толстого.

Когда В. Булгаков сказал Толстому о своем неожиданном открытии, последний отнесся к этому совершенно спокойно. Точно Булгаков сообщил ему о самом обычном явлении. И только через некоторое время, перелистывая рукопись с афоризмами, собранными Лесковым, Л. Н. произнес с особенным чувством:

Я радуюсь, я узнаю свои мысли…».

«Такова, поистине чудесная, история печатаемых ныне задушевных дум, записанных любящей рукою», – заключал свой рассказ Пётр Алексеевич Сергеенко.

Пётр Алексеевич Сергеенко

Время появления этой единственной, насколько нам известно, публикации данного замечательного литературного анекдота (т.е. подлинной житейской истории, хотя и не лишённой привкуса забавности) было далеко не самым удачным: шёл второй год Великой войны, за которой последовали две революции, одна из которых тоже была объявлена впоследствии «Великой». Она решительно вычеркнула имя Николая Лескова из литературы. «Самого русского из русских писателей», который, по определению видного литературоведа, критика и публициста князя Д.П. Святополк-Мирского, «всех глубже и шире знал русский народ таким, каков он есть», объявив его писателем «реакционным, буржуазно-настроенным»; пролетариату, стало быть, не только ненужным, но и вредным.

Досталось, как известно, и Льву Толстому. В цикле публикаций, начавшихся за два года до смерти «одного из наиболее известных русских писателей и мыслителей, одного из величайших писателей мира…» (в связи с его 80-летием) некий почти никому тогда не известный «Н.Ленин» опубликовал в газете «Пролетарий» статью «Лев Толстой как зеркало русской революции», в которой «гениально» поляризовал творчество живого на тот момент классика: с одной стороны тот отразил, дескать, беспросветную жизнь народа и никчемное, гнусное существование представителей «эксплуататорских классов», с другой – и сам он был такой: «помещик, юродствовавший во Христе». Смерть Льва Толстого (а, соответственно, и огромный интерес к нему) тоже были ситуационно использованы: цикл статей того же Ленина под заголовками «Л. Н. Толстой», «Л. Н. Толстой и современное рабочее движение», «Толстой и пролетарская борьба», «Л. Н. Толстой и его эпоха», составившие потом подборку, получившую общее название по заголовку первой публикации, были тиснуты в газетах «Социал-Демократ», «Наш Путь», «Рабочая Газета», «Звезда» за подписью «В. Ильин», «В. И-ин» и, опять же, «Н. Ленин». Толстой, изливавший, по мнению будущего вождя пролетариата, многие воды на мельницу мировой революции, был признан как бы «частично полезным»: «С одной стороны, самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок». С другой – натурально, дурак дураком: вёл «проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии, стремление поставить на место попов по казенной должности – попов по нравственному убеждению», производил «культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины». Предельный утилитаризм в использовании жизни и творчества Льва Толстого был, впрочем, заявлен и здесь: «Святейший синод отлучил Толстого от церкви. Тем лучше. Этот подвиг зачтется ему в час народной расправы с чиновниками в рясах, жандармами во Христе, с темными инквизиторами, которые поддерживали еврейские погромы и прочие подвиги черносотенной царской шайки». Отомстили «за Толстого», как мы все хорошо знаем, действительно «по полной»: разрушением монастырей и церквей, зверскими убийствами священников и мирян. И впрямь: зачем с ними, «жандармами» и «инквизиторами», было церемониться? Которые «зеркало революции нашей» засиживали, будто мухи?

Зато истинные исповедники «толстовства» (имеется в виду не печально известное движение, секта с отказом от воинской службы, поедания мяса, приятием различного рода форм протестантства – которые коммуны, кстати говоря, большевиками тоже были безжалостно репрессированы в 1920-х годах), а люди, принимавшие наследие Толстого (и Лескова, заметим, тоже), в полном объёме и без изъятий – те немало хлебнули горя. Упомянутый любимый секретарь Льва Николаевича – В. Ф. Булгаков – как и многие другие толстовцы, выступавший против диалога с большевиками, был выслан в 1923 году из страны, многие годы провёл в эмиграции, и лишь после Великой Отечественной войны, в 1948 году, вернулся в СССР, чтобы стать затем на почти 20 лет хранителем Дома-музея Л.Н. Толстого в Ясной Поляне. Автор первой публикации «Мудрых мыслей…», ставших поводу к нашему разговору, П.А. Сергеенко, только тем и уцелел, что ушёл в полное общественное небытие, уехав подальше от Москвы: вся его литературная деятельность как писателя, биографа, фельетониста и театрального критика приходится на дореволюционный период.

Валентин Фёдорович Булгаков - любимый секретарь Л.Н. Толстого

Любопытно вот ещё что. Лев Толстой (без изъятий), а особенно – Николай Лесков – это некоторые безошибочные индикаторы состояния общества. Как только социализм начинал поворачиваться к людям своим «человеческим лицом», так со стеллажей библиотек с книгами Лескова стали спадать «пломбы», коими были «запечатаны» эти полки. Впервые после 1917 года 11-томное (хотя и далеко не полное) собрание сочинений писателя было опубликовано «во время короткой хрущёвской оттепели…, в 1956-1958 годах». «Полного» нет до сих пор; 30-томник, предпринятый изданием в России ещё в 1996 году, застрял где-то на середине. И это ещё далеко не худший вариант: на Украине, со времён обретения т.н. Независимости, Лев Толстой оставался хотя бы как-то упоминаем, а Николай Лесков – вовсе исключён из программы преподавания в средней школе! Стоит ли после этого удивляться вопиющей безграмотности украинских школьников («книжное чтение – лучшее учение», никто этого правила не в силах отменить), и как следствие – кричащему мировоззренческому невежеству уже не только детей, но и взрослых – которые суть те же дети, лишь повзрослевшие?

Дерзнём заметить, что обойти вниманием писателя «от Бога» (а таковым Лесков является несомненно) – означает для всякого, небезразлично относящегося к своему образованию, сознательно оставить поистине зияющую дыру в своём миропонимании. Николай Семёнович, по мнению классического, до-революционного то есть, литературоведения был ярчайшим представителем т.н. консервативной беллетристики, возникшей «в 1862 г. как один из симптомов реакции, возникшей после всяких внутренних неурядиц и под впечатлением польского восстания». Вступая на литературное поприще, он «сначала вращался в передовых и либеральных кружках», но уже первые публикации «подняли страшную бурю в то горячее и тревожное время; вся пресса накинулась на Лескова; имя его сделалось чуть ли не бранным. Это так потрясло и ожесточило его, что он сразу покончил с левым лагерем, перешёл в правый и первым результатом озлобления был роман «Некуда» (1865 г.)». Персонажи этого произведения – революционер Райнер и нигилистка Лиза Бахарева, «герои своего времени» – получают разочарование на избранных ними жизненных путях, и гибнут: первый, как и его отец – в «огне революции»; вторая, потрясённая смертью Райнера-младшего – «умирает в кругу друзей, оплакавших в ней несчастную жертву современного движения». Им «некуда деться».

Николай Семёнович Лесков. Фото из раритетного издания: «Истории Русской Словесности» П.Н. Полевого

Суть романа, впрочем, в ином: «многие заблуждения, распространённые в то время во взволнованном обществе, [были] опровергнуты Лесковым», – писал современный ему литературовед. Ним же, по поводу нового романа Лескова «На ножах», в котором Николай Семёнович «продолжил зло высмеивать нигилистов, представителей складывавшегося в те годы в России революционного движения, в представлении писателя сраставшегося с уголовщиной», где автор, по слову критика, «увлекался в большие крайности», было сказано о проявлении «ума смелого и независимого».

Дело не очень благодарное: в нескольких абзацах рассказать о творчестве даровитейшего писателя, заключающегося в трёх десятках книг. Заметим лишь, что взрослеющий литератор постепенно становится чужд «определённых политических тенденций», и прочно обосновывается на «нейтральной почве исторической и бытовой беллетристики». Общим местом в оценке его творчества является мастерское владение сложнейшими стилистическими приёмами, что подчас было способно сыграть и злую шутку: одно лишь упоминание о том, что-де легенду о Левше он записал «по тамошнему сказу от старого оружейника, тульского выходца» послужили обвинением в простом записывании «фольклора», а не изысканной импровизации. Упоминание пришлось опустить. Данное обстоятельство – прямое указание всякому пишущему читать и перечитывать Лескова: лучшего мастера, способного передать диалог и обстановку, в которой он совершался, дать описание всего, чего угодно.

Огромный пласт творчества Лескова – «создание для России иконостаса её святых и праведников». Здесь и повести «Запечатленный ангел», «Очарованный странник», и большой роман «Соборяне», и цикл рассказов, составивших сборник, так и названный: «Праведники», и серия произведений о подвижниках времён раннего христианства, сюжеты которых были заимствованы из византийского «Пролога» – сборника житий святых и рассказов назидательного свойства. Но к этому же «храмовому комплексу», возведённому Лесковым, следует отнести и «Полунощников», «Гору», «Час воли Божией», и очерк «Поповская чехарда и приходская прихоть», и даже «Мелочи архиерейской жизни» – «ряд картин, рисующих некоторые стороны быта нашей высшей духовной иерархии», – как весьма уклончиво сообщал о том современник писателя. Здесь, конечно, Лесков явно «переступил черту»: известно выражение, которое и теперь случается услышать от некоей бабки-прихожанки: «обсуждай весь мир, но только не своего архиерея»; максиму, законодательно закреплённую в папском догмате непогрешимости. Но у нас-то оно вроде бы так быть не должно?

По времени появления на свет (начало 1880-х) эти «Мелочи…» совпадают с начавшимся сближением Лескова со Львом Толстым, начало которому было положено, кажись, статьёй «Граф Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский как ересиархи. (Религия страха и религия любви)», написанной как критика на книгу К. Леонтьева «Наши новые христиане» (1882). Далее были «защитительные», по отношению к Толстому, статьи «Лучший богомолец» с подзаголовком «Краткая повесть по Прологу с предисловием и послесловием о «тенденциях» гр. Толстого» (1886), «О куфельном мужике и проч. Заметки по поводу некоторых отзывов о Л. Толстом» (тогда же), и некоторые другие. За чем логично последовало личное знакомство в Москве (1887) и затем – «дружба по переписке», продолжавшаяся вплоть до смерти первого из них, Лескова, 5 марта 1895 года. Естественно, что Николай Семёнович вплоть до своей кончины оставался самым внимательным, самым чутким, хотя и… не всегда и во всём согласным читателем произведений Льва Толстого. О чём свидетельствуют и предлагаемые вашему вниманию извлечения из записанных разговоров Льва Николаевича со своими гостями в Ясной Поляне, его переписки с многочисленными корреспондентами, дневниковых записей. Огромный накопленный массив всей этой «мысленосной руды» был тщательно промыт Николаем Семёновичем на предмет отыскания в ней золотых самородков-умозаключений; порою сей благородный метал был аффинирован собственными замечаниями Лескова, и порою даже отчеканен ним в звонкую монету афоризма (вчитайтесь: найдёте не единажды).

Граф Л.Н. Толстой в саду Ясной Поляны. Фото из «Истории Русской Словесности» П.Н. Полевого

Текст подан здесь в правописании, наиболее приближённом к орфографии подлинника (но без «еров», «ятей» и т.д.). Замечания Лескова обозначены скобками и литерой «М.» (вероятно, по псевдониму Николая Семёновича «М. Стебницкий»). Примечания автора данной публикации тоже отмечены отдельно – применением квадратных скобок и ссылкой на собственные инициалы.

1. Лучше ничего не делать, чем делать «ничего».

2. Если-бы Христос пришел и отдал в печать Евангелие, – дамы постарались-бы получить его автографы и больше ничего.

3. Великое горе не в том, что люди живут не по совести, но в том, что они живут по чужой, не по своей совести.

4. Если-бы делать выписки, составились-бы те книги, который нужны.

5. Правило: желать, сходясь с людьми, чтобы они тебя унизили, оскорбили, поставили в неловкое положение, а ты-бы был добр к ним.

6. Помнить всегда, что пашня посеяна и на ней всходы (т.-е. нежные условия чужого блага, который нельзя топтать. М).

7. Соперничать с мужиками – нужно меньше его проживать, если не можешь больше его работать.

8. Анархисты совсем правы, только не в насилии.

9. (В спорах) надо учиться молчать. Главное, помнить его, собеседника, пользу. Помнить, что он – губка, в которую хочу себя впитать…

10. От греха – страдание. От страдания – разумение. А от разумения – любовь.

11. (Нужно) быть готовым прослыть дураком, обманщиком, знать, что во всяком случае это будет… Жить для Бога… Презирать суждения людей.

12. Для лечения злых людей необходим хлороформ любви (чтобы не было больно).

13. В той мере, в какой человеку нужны деньги, он не исполняет христианского закона.

14. Злые люди для добрых это то же, что навоз для зерна.

15. (О своем изложении Еванг.[елия]). Многое не понравилось. Много ненужных натяжек (12 февр. 89 г.).

16. Средство служить людям одно – быть лучше.

17. Незнание – плод неясности не от незнания многого, но от многого знания. Возьми так назыв.[аемое] Св. Писание все с Библией. Боже, что за путаница в сознании. Возьми Новый Завет с посланиями – путаница большая. Возьми одно Евангелие – ясность, возьми одно слово Христа из Еванг.[елия] – какой свет!

19. Я из глубины души достаю с болью и страшным трудом мысль; она замешивается в миллионы таких же мыслей и теряет свое значение (а они не мысли, а подобия их).

20. Многоописание есть бедствие. Нужно установить обычай, чтобы позорно было печатать при жизни, – только после смерти. Сколько осадку село и какая пошла-бы чистая вода.

21. Метод Христа есть по М. Арнольду Sweet reasonableness (любовная

разумность).

22. Надо быть совершенным, как Отец. Не только не робеть от такой гордости, но робеть от мысли о том, что можно забывать это.

23. Его (Бога) познаешь, когда ты в любви. Любовь это Его сила, проходящая чрез тебя, поворачивайся такой стороной, чтобы она проходила через тебя.

24. (Молитва) Обращение, следовательно, внимание к тому, к самому святому в себе, выдвигание его вперед. Святое же во мне есть святое и во всех, есть святое в самом себе, есть Бог. Молитва сильнейшее средство и единственное – вызывать в себе лучшее, что есть, и приучать себя жить им.

25. Человек поклоняется Богу по своему подобию.

Бог личный (которые чтут выше всего силу);

Бог прославляемый (которые чтут выше всего гордость);

Бог искупленья (которые чтут выше всего покаяние);

Бог самоотречения (которые чтут выше всего самоотречение: Будда, Христос).

26. Нужда и страдания не от материальных причин. Помогать нужно духовными дарами, одинаково нужными для бедных и богатых.

27. В науке неправильно одно значение, которое ей придают каждый ученый – справочная контора и их труд – справочные книги (таково построение фразы в оригинале, – прим. Ю.П.).

28. (Свобода – только для Святого: міръ для него перестает быть тюрьмой Quental).

29. О предоставлении Богу жить через меня.

30. Были и есть миллионы, х. число Христов, Будд, делавших дело жизни: они остались нам неизвестными, «но делом жизни они дошли до нас и сделали нас».

31. Христос – Логос, разумение, и он во всем… Надо, можно и должно жить так, чтобы быть Христом неизвестным. Да им в сущности и будешь всегда, т.-е. если ты святой, то ты будешь неизвестным (т.-е. тебя не поймут).

32. Неподчинение Богу – единственный источник зла: «страдать и сомневаться можно только в жизни, противной воле Бога».

33. Помни, что жизнь твоя есть только исполнение воли Бога в чистоте, смирении и любви.

34. Товары часто дешевы потому, что рабочий человек ценится дешево.

35. Не хвалить так же важно, как и не хулить. Ничто так не возбуждает гнева.

36. Жизнь христианская в полном отречении от собственности, безопасности, след.[овательно], насилия.

37. Потребности – питание, половое чувство, общение с людьми – переходят в похоти (обжорство, разврат, тщеславие). Как избежать: пост, чистота, смирение.

38. Молитва, которую напишу на ногте: помни, что ты работник дела Божьего.

39. Разрешение экономических затруднений для отдельного человека состоит в том, чтобы быть нужным.

40. Удаление в общину – грех, ошибка. Отдалить себя, чтобы не грязниться, есть величайшая нечистота.

41. Нужно одно – каждому приближаться к идеалу по мере света.

42. Все надо делать с молитвой, с мыслью о Боге и о Его воле.

43. Искусство, чтобы быть истинным, должно производить доброе. А чтобы

знать доброе, надо иметь міросозерцание, веру. Признак истинного искусства: новое, ясное и искренно-доброе.

44. Чудная пословица: ослабеет человек – слабей воды, окрепнет – крепче камня.

45. Наше дело – дело няньки – возрастить порученную нам жизнь.

46. …Вызывать перед собою все хорошие черты человека, когда имеешь дело с ним.

47. Единение достигается лишь тогда, когда ищут не единения, а истины.

48. (Добро непосредственно не пересиливает зла: жертва твоя принимается как должное). Nb. Подумать.

49. Нужда принуждает к труду и воздержанию, восполняя слабость личной воли. Почему опасно богатство – снимает естеств.[енную] дисциплину.

50. Наследственность: передается только материальное.

51. Куаферт театральный купил имение, и ему в ноги падают мужики.

52. Человеку, чтобы узнать зло, надо вкусить от плода его, учиться не мозгами, а боками.

53. Одного опыта мало – нужно и знание-разумение.

54. (Буддисты). Всякий грех от незнания, а гнев уже наверное.

55. Главное… знать, что несем крест, и нести любя; работа без охоты становится мучительной.

56. Чтоб не было жестокого неравенства, которое составляет нашу язву… Надо отказаться от роскоши и цивилизации, будучи готовым устроить ее завтра же, только общую и равную. VII. 89.

57. Чтобы понять и сказать истину, надо каяться.

58. Крест жизни – тяжесть, но посылаемый от Бога не мучителен, как пуд муки, несомый для своей семьи.

59. Движение жизни – [изображена волнистая линия], прямая – путь Христов.

60. Чистота – в животной твоей жизни (лишения).

Смирение – в человеческой (унижение).

Любовь – в божеской (вражда).

61. (Составление символа веры есть обречение себя на сектантство: символы не соединяют, а разъединяют).

62. Верно, что ни одно мое усилие для Бога не пропадет.

63. Я горьким опытом узнал, что Царство Божие не придет, если не достигать его любовью.

64. Как Брюллов чуть-чуть изменил в картине и все стало другое. Все искусство в «чуть-чуть» и добрая жизнь там, где «чуть-чуть».

65. Любить можно только, подставляя щеку, только тех, которые бьют. И потому, чтобы иметь счастье любить, надо, чтобы тебя били.

66. Десять грехов по Будде:

3 телесных: убийство, воровство, похоть;

4 словесных: двуязычие, клевета, ложь, лесть;

3 умственных: зависть, гнев, обман.

67. Worlds-advance thought (очевидно, имелось в виду Worlds-advanced thought – Миры-передовой мысли, – прим. Ю.П.). Смерть есть пробуждение от заблуждения в реальности материальной жизни.

68. Люди в глубине души всегда знают, что хорошо и что дурно.

69. Моряк в определении пути руководится не внешним миром, а крошечной компасной стрелкой внутри корабля. Аналогия с совестью.

70. Все горести, неприятности – искушения.

71. Жить перед Богом, а не перед людьми. Все дела всегда переводить в эту «высшую инстанцию».

72. Искусство есть выражение нового содержания (через не подражание, а как зевотой).

73. Если, делая доброе дело, сам чувствуешь вражду или вызываешь у других враждебное чувство – остановись: значит, ты еще не умеешь делать то дело, за которое взялся.

74. Все мы с годами делаемся божественнее.

75. Нужно не противиться злу, а гибнуть во имя истины самому.

76. Нельзя сказать – какое состояние: здоровое или больное более удобно для служения Богу и людям.

77. Надо быть юродивым и в писании, т.-е. не заботиться особенно об отделке внешней.

78. Научи меня, Отец, поступать, как Ты: жалеть, делать и ждать.

79. Если-бы не было групп, хоть семьи, где люди работают для других, то люди не могли-бы жить.

80. Наивыгоднейшее устройство всех получится, когда каждый от сердца скажет: блаженны нищие, блаженны плачущие, гонимые… Когда будут искать блага духовного, совпадающего с жертвой, проверяемого жертвой.

81. Лучшего экономического устройства, чем теперь, – не может быть – пока цель людей есть личное благо. (М. не согласен: благо будет всегда личное, – только нужно его облагородить, сделать духовным).

82. При стремлении к личному благу не достигается ни личное благо, ни общее. При стремлении к самоотречению достигается и личное, и общее.

83. Душа – виноградная лоза, тело – колья, которые поддерживают ее. У нас всё внимание на культуру кольев, – виноград глохнет.

84. Толстой требует не установления Царства Божия на земле, а установления этого Царства внутри нас, 1-е есть внешняя цель и, как всякое внешнее дело, отвлекает от внутреннего – есть род пьянства. Жить только для спасения души.

85. Бог не сердится, не огорчается, не ослабевает, а все тот же добрый, радостный и всемогущий. Таков должен быть и я.

86. Жить в исполнении воли Бога. Но она вся – тайна – иначе жизнь была-бы конченой. Но есть признаки, когда мы поступаем по воле Бога и когда нет. «Как для лошади, которую вожжи пускают идти только в одном направлении».

87. NB. Если испытываешь полную свободу, ничем ненарушаемую, то живешь по воле Бога.

88. Если не чувствуешь враждебности ни к кому и знаешь, что к тебе не чувствуют, ты в воле Бога.

89. Хозяин воротит лошадь с шоссе в грязь – лошадь упирается, не зная, что хозяин, жалея её, едет на постоялый двор, чтобы сложить часть тяжести, и ждет приплода от нее.

90. Радоваться! Радоваться! Начинание жизни – радость. Радуйся на небо, на солнце, на звезды, на траву, деревья, животных, людей. Нарушается эта радость – значит ты ошибся где-нибудь, ищи эту ошибку и исправляй. Нарушается эта радость чаще всего корыстью, честолюбием. И то, и другое удовлетворяется трудами. Избегай труда для себя, мучительного, тяжелого труда. Деятельность для другого не есть труд. Будьте, как дети, радуйтесь всегда. Труд скорее порок, чем добродетель. «Христос не трудился».

91. Камень не может сделаться вредным и даже не полезным. Человек может, и это страшно.

92. Славянофильство – любовь к народу, признание истины в его формах жизни. Петр вывел высшее сословие на тот путь, где видно, что идти дальше некуда… тогда, когда народ не вышел из старого республиканского склада жизни.

93. Превосходная книга Тихона Задонского… Мне кажется, что я присутствую при зажигании костра… Дрова еще холодны и нетронуты, но, несомненно, загорятся все.

94. Жизнь по-Божьи вызывает злость людей (злящиеся люди), выедает грязь во всех закоулках, вычищает сердце до дна. – И это нужно человеку, желающему жить по-Божьи.

95. Не прощай себе, чтобы быть в состоянии прощать другим.

96. Не нужно задавать себе общие цели совершенствования: быть воздержанным, трудолюбивым, добрым и пр., а самые ближайшие практические, на сегодняшний день: задавать возможно частные нравственные задачи.

97. Я чувствую иногда, что я уже живу в нем, в том мире… Младенец, ребенок и юноша живут часто еще там, назади, в прошедшем мире и дурные дела их суть последствия их того сознания прежнего низшего міра.

98. Ограничиваться материальной благотворительностью – «большой грех». Богатые помогают едой и одеждой не из жалости, а потому что совестно. Диоген не мог испытывать другой жалости, кроме жалости за незнание истины.

99. Они помрут от другого воздуха. Что за беда, отвечу я: незачем жить здоровым поколениям людей без знания истины.

100. Толстой с 15 л.[ет] восторгался Руссо.

101. Да я сам не знаю себя, понятия не имею. Во всю длинную жизнь свою, только изредка кое-что из меня виднелось мне.

102. Служить Богу и ближнему можно только через себя, созидать свою деятельность на себе, на своём божественном начале (неизбежно обращать всю свою энергию на себя).

103. Говорить о человеке всегда так, как-бы я говорил ему, желая оставаться с ним другом.

104. Стремиться каждому только к вечному делу общего роста и только во имя его соединяться.

105. Только добро своей души покоряет зло души. (Нужно вызывать в человеке добро и им покорять его зло).

106. Осущест.[вление] (т.е. создание, – прим. Ю.П.) общины: – только подобие доброй жизни, внешнее ей подражание.

107. Человек переживает три фазиса и я, Толст.[ой], переживаю третий.

1-й ф. Человек живет для своих страстей – еда, питье, охота, женщины, тщеславие, гордость и жизнь полна. Так у меня было лет до 30, до седых волос (у многих это раньше гораздо).

2. Интерес блага людей, всех людей человечества… для осуществлен.[ия] Царства Божия (деят.[ельнось] школ, литер.[атура], раб.[ота], и проч.).

3. Служение Богу, исполнение Его воли по отношению к той Его сущности, которая поручена мне. Не самосовершенствования, это было прежде. Это стремление к чистоте божеской… приготовление к той жизни.

108. Не надо сердиться на злых: они прямо утверждают добро в добрых.

109. Науки и искусства без религиозной основы, т.-е. без цели, которой должно служить, непременно баловство, вздор и зло.

110. Не нужно негодовать на глупость жизни. Я знаю, что все это кипит в котле и варится или закисает, и сварится или закиснет. (Люди страдают? Да, ведь, это одно средство познания своих ошибок и исправления пути… Все делают дело Божье, хотят этого или нет).

111. Опровергать, полемизировать никогда не надо. (На тех, которые заблуждаются, надо действовать художеством, тогда захватишь совсем с потрохами и увлечешь куда надо. Спорить, опровергать нельзя, надо увлекать).

112. Единению людей, кроме любви, служит еще истина. Переходом к единой для всех истине люди соединяются между собой. (Суеверие разъединяет людей). Нынешняя наука, потерявшая религиозную основу, разъединяет.

113. Надо чувствовать себя послом Бога:

1. держать себя с достоинством, помня, кого ты представляешь;

2. быть ласковым, учтивым, дипломатом, мудрым, как змей, и

3. в виду иметь одну цель исполнения посольства.

114. У нас впереди идеалы высокие, а жизнь подлая, а у народа жизнь высокая, а идеалы подлые.

115. Личная жизнь – когда мы становимся под углом к действующей в нас силе Божьей, которая и есть мы. Движение жизни есть выпрямление нас по направлению Божьей воли. Выпрямившись, мы – лично исчезаем.

116. Странно! Я недавно стал это живо чувствовать, – то, что когда я умру, то я нисколько не умру, но буду жив во всём другом. Всё, что будет, будет я.

117. Материя – это средства отношения моего сознания с другими сознаниями. Материя – это пределы моей формы и мне подобных.

118. Любовь – это сознание единства и стремление к нему.

119. Мысль о том, что мне надо не мешать проявляться через меня Богу, удивительно утверждая и успокаивая, действует на меня.

120. Грубая ошибка – признание трех духовных начал: истина, добро, красота. Никаких таких начал нет. Если действия человека согласны с истиной, они – добро, а добро – красота. Истина, не имеющая последствием добра: (теория чисел и т. п.), добро, не имеющее в основе своей истины (благотворительность награбленным и т. п.), красота, не имеющая в основании добра (красота цветов, формы женщины и пр.), не суть ни истина, ни добро, но только подобие их.

121. Я сам для себя такой пророк. Я всегда думаю то, что еще не чувствую. И потом очень скоро начинаю чувствовать это самое.

122. Эмерсону сказали, что міръ скоро кончится. Он отвечал: Well, I think I can get along without it (Ну, я думаю, что могу обойтись без него). Очень важно.

123. 1-ая стадия – за зло отплатить;

2 – зло перенести, страдая;

3 – пожалеть злящегося;

4 – помочь ему.

124. Половой акт потому так увлекателен, что он есть снятие с себя ответственности (исполнение закона жизни) и переложение его на других: не я буду достигать Царства Божия, а мои дети.

125. Важное и самое существенное деление людей: люди с раскаянием и люди без него.

126. Человек с рождения есть непрерывно гибнущее существо. Из погибели физической вылупляется невольно я духовный (не в умственной силе, а в смирении, преданности воле Божьей).

127. Помнить, что всегда умираешь, чтобы употребить в дело умирающую жизнь.

128. Тело – пища духа, леса, при которых строится жизнь. Материалисты – несчастные сумасшедшие.

129. Главная ошибка людей – самая обычная и вредная в том, что мы хотим что-то совершить в жизни: подвиг или хоть дело какое бы то ни было.

130. Дело наше в том, чтобы делать как должно то, что потребуется, т.-е. любовно.

131. Пока я не привел в исполнение то, что я узнал, я боюсь узнавать новое.

132. Материя это пределы меня, моего я… Но есть во мне нечто, не имеющее пределов, и единое – все. Это – вся моя духовная, разумная деятельность.

133. «Иметь целью свое счастье – ад. Благо других, служение Богу – небо, рай». (Из New Christianity). (Новое христианство – прим. Ю.П.).

134. Самоубийство есть усилие проснуться (когда видим дурной сон).

135. Где мы в Боге, т.-е. в истине, там все вместе, где в дьяволе, т.-е. во лжи, там все врозь.

136. Все положения, от положения землевладельца до палача, распределяются по своей нравственности и потому мало бывает хороших в своем положении. Надо (выбирать) то или другое…

137. Злоба, как и любовь, не химическое вещество, а органическое – как дрожжи, закваска.

138. Народов не было и не бывает христианских: есть люди-христиане, и таковые есть между турками, китайцами, индейцами.

139. У каждого человека на груди фонарь, – его разсудок, – и он освещает каждому его путь, его дела – разумные и неразумные.

140. Эпиктет, Сократ, Конфуций, Менций, Сакиа-Муни – это одно; а все Платоны, Аристотели, Декарты, Гегели, Шопенгауеры – совсем другое, как живописцы бывают художники и мастеровые. То мудрость и жизнь, это пустомыслие и слова.

141. Мерило одно: чтобы на тебя, радостно улыбаясь, смотрели сейчас и Бог, и люди. (Я прибавил-бы: и вся живая тварь и ты сам. М.).

142. Стихотворство – сумасшествие, чрезвычайно трудно передать свою мысль другому вообще, а тут задают себе задачу размера и окончаний. À d’autres! (В другом! – прим. Ю.П.)

143. Революция, госуд.[арственная] благотворительность (a la Вильгельм II), корпорация (в Америке) – все это глупые средства, самое глупое последнее. Аналогии с печью, в которой ломают трубу, чтобы тепло не уходило, вгоняют тепло назад, уговаривают его не выходить. Единственное средство показать людям, что богатство не только не есть благо, но отвлекает от истинного блага.

144. Чувствуешь себя личностью, когда слаб. Когда силен – не чувствуешь себя личностью и живешь, и не молишься Богу, как личности.

145. Многие из тех мыслей, которые я высказывал, принадлежат не мне, а людям, чувствующим родство со мною (и пишущим ему). Основная

мысль, скорее чувство, «Крейц.[еровой] сонаты» принадлежит одной женщине славянке, писавшей об угнетении женщ.[ин] половыми требованиями и пр.

146. (Лессинг: многие люди перестают думать, когда думанье начинает быть трудным). Я прибавил-бы: и плодотворным.

147. Искусство жизни – разделить в себе божеское и человеческое. В первом быть непоколебимым, во втором уступать.

148. Только одно есть доброе дело – открытие себе Бога.

149. Роскошная мясная пища ведет к катарру желудка, повальной болезни нашего быта. Сладкая эстетич.[еская] пища – поэмы, сонаты, романы, картины – катарр мозга, неспособность переваривать здоровую пищу.

150. Для Бога нужны не великие, а совершенные дела, только те, что сейчас делаешь, но в совершенстве.

151. Наибольшее сближение с Богом есть наибольшее сосредоточение в настоящем, и наоборот.

152. Уходить от людей – это самоубийство.

153. Молился, чтобы распространить Его истину примером, жертвой, но «Он не велит».

154. Господи, Отец, люблю Тебя, возьми меня. И благодарю Тебя за то, что ты открыл себя мне, не скрывался от меня. 16 VII 90.

155. Любовь описывается у французов – чувственно, у англичан – фарисейно, у немцев – напыщенно. Хотел написать роман любви целомудренной… для которой не возможен переход в чувственн.[ую] и которая лучшая защита от чувственности.

156. Думал лежа в лесу и глядя на дальний лес и небо. Не нужна мне, безполезна мне красота природы, как и красота искусства, гораздо низшая. Другое нужно и радует: а это только развлекает и отвлекает.

157. Искусство – одно из средств различения доброго от злого, одно из средств узнавания хорошего.

158. Не прямое, косвенное добывание себе хлеба есть поедание людей или подчинение и прислуживание людям, поедающим людей.

159. Нести крест свой на каждый день, с каждым человеком всегда начинать жить с начала, забыв все прошлые грехи.

160. «Возьмите иго Мое на себя и пр.». Особенно любит цитир.[овать] эт.[от] стих.

161. Я объяснил личное безсмертие в «О жизни» – неверно.

162. Только со смертью личности, приходя через всемерное осязание Бога, я могу сознавать других, как себя, т.-е. любить их, как себя. 26 VII 90.

163. Физич.[еская] сила тела затем, чтобы, сжигая её, тем светить духовно.

164. Ругаются от науки, как мужики от вина. Стало быть, наука их скверная.

165. Все благо, зла нет. Зло только во времени; не было-бы времени, не было-бы зла.

166. Осуждение остроумное – это под соусом труп. Без соуса отвратился-бы, а под соусом не заметишь, как проглотишь.

167. Любить надо учиться, упражняться, как музыке.

168. Помеха для добра – мы сами.

169. Грустно. И грустно, что грустно. Если-бы помнил: смирение, покорность и любовь – не было-бы грустно.

170. Научный приём, это приём умерщвления живого.

171. Христиане все по слову Христа были гонимы. Которые не были гонимы, не были христиане.

172. Ересь – то, что противно нашей ереси.

173. Вера Христова вся в деле, а не исповедании, исповедание делом.

174. Когда трудишься или страдаешь – некогда, нельзя молиться. Это надо делать прежде.

175. Мы знаем не то, что есть, а что должно быть.

176. Желания ставят тезисы уму.

177. Стремление к наслаждению и всегда сознание ошибки, стремление к труду для других и всегда радость.

178. Не человек вступает в жизнь вечную, а жизнь вечная бывает в человеке.

179. Смутно мы знаем, что мы делаем дело любви, знаем, что мы ведем любовью. И везти есть счастье и радость. И лошадь радуется, когда ее запрягают.

180. Рост жизни – увеличение любви.

181. Сознание греха освобождает от него. Прощаются грехи преодоленные.

182. Мыслить к сроку… Мысль, только тогда мысль и плодотворна, когда она ничем не связана. Так нет же, взяли и заковали ее в условия времени, чтобы обезсилить, обезличить ее. И именно эта форма обезсиленная стремится поглотить все. Философы, мудрецы свои думы высказывают к 1-му числу месяца и пророки тоже.

183. Учение Христа есть учение идеала. Если не идешь вперед, то идешь назад.

184. Исполнение воли Б.[ога] – дело жизни, но в чём воля Бога? (колебание: что делать?) Никакое положение и действие не соответствуют воле Бога. Всякое действие по своей воле, всякая перемена есть непокорность воле Бога. Исполнение же воли Бога, как и Царство его, внутри нас, исполнение не в действиях, а в покорности, в кротком и смиренном отношении к запросам жизни, в которой находимся. 21 XI 90.

185. Но если запросы жизни противны совести? Отнесись к ним с кротостью и смирением, т.-е. отказывайся от исполнения их без хвастовства и озлобления, а с кротостью и смирением.

186. Воля Бога не в том что делать, а как делать.

187. Молитва постоянная: хочу не себе, не людям, но Тебе.

188. Стараюсь не отдаваться надежде на скорое пришествие (смерти), а жить вечною жизнью теперь так же, как буду жить после смерти. То не будет другое, а то-же.

189. Благодаря ценз.[уре] литература есть праздное занятие. Единое, что нужно, что оправдывает занятие литерат.[урой] – вырезается… Обмануть правит.[ельственную] цензуру – нельзя, как думают писатели, как нельзя обмануть человека, которому-бы потихоньку хотели поставить горчичник. Как только начнёт действовать, он сорвет его.

190. Чтобы понять предмет, нужно не вникать в него, разбирать и пр., а нужно очищать свое сердце от желаний, пристрастий и пр.

191. Сверхъестественное сверхъестественно только для людей научного круга; для простых оно не сверхъестественно, чудеса в природе вещей. Мысль Ренана. 91 г.

192. Любишь и радуешься. И стоит только подумать, как о тебе думают люди, чтобы любовь твоя перешла в злобу, а радость – в печаль.

193. Принцип общего блага, благо многих людей вместе столь же пагубно, как и принцип личного блага.

194. Не организацией можно достигнуть наилучшего порядка на земле: отгадать будущую организацию невозможно. Пчелы и муравьи безсознательно следуют своему инстинкту и доходят до целесообразного порядка; так и люди: порядок сам сложится, лишь-бы каждый из нас следовал своему закону жизни, любви, кротости.

195. Если-бы пчелы могли сверх своего инстинкта, как мы называем, ещё придумывать наилучшее устройство своей общественной жизни, они придумали бы такую жизнь, что погибли бы.

196. Они (материалисты) правы, что мысль можно разсматривать, как движ.[имую] вещь, но по любви – жизни – нельзя.

197. Против стачек стачки и капиталисты, котор.[ых] защищает власть, сила, всегда будут сильнее.

198. Чем больше сосредоточиваться в узком определённом деле, тем радостнее и плодотворнее.

199. Как Авраам для Бога занес руку на единственного сына, нужно быть готовым сжечь, уничтожить все то, что любишь.

200. Свобода в безконечном. Есть в человеке бсзконечное, он свободен; нет, – он вещь.

201. Ренан говорить, что «la mort d’un français est un fait moral, tandis que la mort d’un cosaque n’est qu’un fait phisiologi que» (смерть французов является моральным фактом, в то время как смерть казака является фактом физиологическим – прим. Ю.П.)

202. Нравственным нельзя быть относительно одного человека: нравственным необходимо быть относительно всего: нравств.[енным] быть значит иметь любовь. Нравственность есть жизнь реальная духа, питаемая веществом.

203. Diderot: «Люди будут счастливы только тогда, когда у них не будет царей, начальства, моего и твоего (будут-ли счастливы? М.).

204. Истинная жизнь в самоотречении: доказано потребностью жертв и страдания. Стремление это временами, но оно искренно и сильно. Что оно безсмысленно часто, тем болеее (?) подтверждает его естественность (но еще чаще потребность в захвате? Аргумент слабый. М).

205. Бсзплодность филантропии и социалистич.[еских] организаций. «Нужно, чтобы принцип борьбы заменился принципом жертвы, любви» (?).

206. Благодетельна не только физическая, но и нравственная боль. Она и учит.

207. Генри Джемс: Истинный прогресс есть, как при высекании статуи отнятие всего лишнего.

208. Люди мало знают или оттого, что они много думают о том, что не дано знать: Бог, вечность, дух и пр., или о том, о чем не стоить думать: как мерзнет вода, о теории чисел и пр.

209. Один узкий путь знания, как и добра: знать нужно только то, как жить.

210. Материальная жизнь только тень.

211. Великая истина Лаодзе non agir (франц., не действует, – прим. Ю.П.), ничего не делать, не затевать, а только отдаваться тому, чему считаешь хорошим отдаваться, отдаваться тому, в чем совпадаешь с потоком, с волей Бога.

212. Делаешь зло себе и людям один раз от того, что не сделал, и 10 тысяч раз от того, что сделал.

213. Наборщик, не знающий языка, лучше набирает, не догадываясь по-своему смысла. Так надо и жить, не догадываясь о смысле того, что делаешь, неугадываешь дела, будто-бы нужного Богу, а делать одно за другим то, что велит Бог, набирая букву за буквой.

214. Страдания людей: нужно для этого свою жизнь сделать лучше.

215. Не верить разуму все равно, что не верить обонянию и вкусу для пищи; (Нельзя принимать учение, не поверяя его разумом).

216. Когда человек умирает, то сознание отделяется от него, как созревшее, отпавшее семя, и ищет почвы, чтобы жить снова.

217. Верить в то, что человеку, а потому и человечеству стоить только захотеть, чтобы с корнем вырвать из себя зло.

218. Главная забота людей не прокормиться, а обжорство. Главная деятельность людей направлена на еду. В среднем все едят, я думаю, втрое более того, что нужно по количеству, и в 10 р.[аз] более по ценности труду приобретения.

219. Нравственный упадок, готовность пасть это большей частью состояние сомнамбулизма, когда спят высшие духовные силы… Надо не бороться, все это напрасно, а понять, что спишь, и постараться проснуться (как в кошмаре).

220. Le nоn agir (отсутствие акта действия, – прим. Ю.П.) не есть слабость, покорность; напротив: это проявление высшей силы, принятие в себя воли Б.[ога]. Суета жизни, энергичная деятельность житейская есть большею частью признак слабости, покорности придворные – тип суетлив.[ой] деят.[ельности] и нет более рабского состояния.

221. Знаю несомненно, что совокупление есть мерзость, на которую можно смотреть и думать о ней только под влиянием похоти. Любя женщину и т. д. Даже для того, чтобы иметь детей, не станешь делать этого с женщиной, которую любишь. Пишу это в то время, как сам одержим похотью, с которой не могу бороться. 22 V 90.

222. Ненатуральное скорее признак доброго.

223. (Грусть, печаль не дурны, как дум.[анье]). В унылом настроении весёлость так же неприятна, как в весёлом настроении – грусть (разница в том, что грусть, даже в весельи, хоть и тяжела, но не противна, тогда как веселье – если это не прелестные дети – среди грусти противно).

224. Нужно знать меру и в физич.[еской] работе: через меру она озверяет. Но, зная, что она озверяет, тем более нельзя сваливать ее на других.

225. Все, что во мне, через меня жило, – это Бог (вечное, разумное, любовное), начало жизни. Оно самое и есть я.

226. Я не делаю этого (напр., не избегаю присяги), п. ч. это малость, не стоит того. Все хорошее – малость. Большую малость сделать мерзость, а доброе дело всегда мало, незаметно. Добро совершается не по вулканической, а по нептунич.[еской] теории.

227. Крестьяне в роскоши, в развр.[ате] начинают то, что мы кончаем.

228. Утверждать, что женщина в среднем одарена тою же духовною силою, как и мужчина… значит, умышленно обманывать себя, и во вред женщине. Женщина более слабое духовно существо, т.-е. плоть ее меньше покорна духу. Главная черта женская – меньшая вера велениям разума.

229. Материальное добро не есть добро, как положение красок на картину не есть еще живопись, хотя живопись невозможна без наложения красок. Добро – жертва, трата собственной животной жизни, как свет требует траты горючего материала.

230. Материальное самое большое дело будет, т. е. ничто, а духовно – определённая величина. Нищих всегда имеете, т.-е. всегда есть кому помогать.

231. Добродетель невозможна без воздержания, как любовь без самоотречения.

232. Жизнь – проявление индивидуальности, воспитание стирает её.

233. Вор не тот, кто взял необходимое, а тот, кто удерживает ненужное.

234. Свобода воли есть сознание своей жизни, закона жизни, стремления выполнить его.

235. Помоги, Господи… Разумеется помощь во мне и я взываю к себе, к своей божеской природе или чрез свою божескую природу.

235. Нелепость нашей жизни происходит от власти женщин; власть же женщин происходит от невоздержания мужчин, так что причина безобразной жизни – невоздержание мужчин.

237. Для чего служит мясо яблока: для семени или для едущих? повидимому, для того и другого: лишь-бы пищей жизни. М.

238. Религиозное чувство есть способность провидеть, чувством познавать.

239. Преданность воле Божией есть необходимое условие христ.[ианской] жизни, исключает возможность определенного желания и потому прошения.

240. Религиозное чувство есть провидение (оттого религ.[иозные] люди и называются пророками), такое ясное представление того, что должно быть, что это предст.[аление] служ. [ит] лучш.[им] руков.[одством] жизни.

241. Нерелигиозные люди (или мало религиозные) руководятся тем, что было, преданием, а не тем, что должно быть, и религиозных считают безбожниками.

242. Грех денег… в произвольном употреблении их, в пользовании той властью, какую они дают, не грех употреблять [их] на нужду свою и ближних, грех – на роскошь и т. п.

243. Только тогда и начинается настоящая жизнь, когда не знаешь, что будет. Только тогда творишь жизнь и исполняешь волю Бога. Он знает. Только такая деятельность и служит свидетельством веры в Бога и в Его закон. Только тогда и свобода и жизнь.

244. «Человек бывает силен только тогда, когда он один» (Ибсен).

245. Всякая работа дает возможность человеку уйти из себя в работу. Всякая работа есть раб.[ота] Божьего дела.

О мыслях и поисках Толстого

Психологический анализ – «диалектика души» – у Толстого носит особый характер. Толстой разделяет истинные мотивы человеческих поступков от их логически-словесного обоснования.

Анализ в этом смысле родился еще в эпоху писания «Детства» и первоначально в «Истории вчерашнего дня» возник с анализа снов; к психологии сна, «подделывающего причины», Толстой возвращался и в шестидесятые годы.

В «Казаках» и особенно в «Войне и мире» решения обосновываются, как мы бы сейчас сказали, не самостоятельностью сознания, но необходимостью бытия, взятого в широком смысле слова.

Людей «словесных решений» Толстой презирает: так относится он к Наполеону, Ростопчину и Сперанскому.

Приводя «исторические изречения» Наполеона, Толстой прибавляет: «Из этого только следует, что слова ничего не значат и не служат выражением дела. Слова эти говорились так же неизбежно, непроизвольно, как они дышали или ели и спали. Вся кажущаяся странность состоит только в том, что мы хотим разумно объяснить то, что делается неразумно».

Попытка понять сущность «неразумного» исторического процесса занимает годы работы Толстого. Как и лучшие из его современников, он подходил к решению, но не мог сформулировать его, подменяя общие законы развития человечества «роевым» – слитным поведением крестьянства, которое он считал всечеловечеством.

Четче, но не до конца, понимал законы истории Н.Г.Чернышевский, размышляя о причинах войн, соединяя опыт 1812 года и опыт Севастопольской кампании. В Петропавловской крепости Чернышевский свободно пересказывал и комментировал книгу о Крымской войне Кинглека. Рукопись написана в 1882 году, я приведу отрывок из нее, потому что она как бы предваряет мысли Толстого, высказанные им в «Войне и мире»:

«Они» или «он» виноваты в том, что вышла такая ужасная война из-за таких мелочей, – вот общий голос. Мне он всегда казался нелеп. Я и в этом вопросе не хотел отречься от своего убеждения, что капризы и ошибки, страсти и недостатки отдельных лиц бессильны над ходом великих событий, что факт, подобный Севастопольской борьбе, не мог быть порожден или устранен волею отдельных людей… Не Наполеон, не его маршалы, не русские противники их представляются мне главными силами, действовавшими в этом факте, называемом войною 1812 года».

Лев Николаевич уже в годы Севастопольской кампании начинал понимать, что происходит вокруг него; но ему еще казалось, что в поражении виноваты только отдельные глупые генералы, виноват царь и сразу после смерти этого царя для России наступит хорошее время.

К познанию законов жизни своим путем шел Толстой и тогда, когда более чем два года писал книгу и считал, что им написано уже много.

И, как всегда, главные трудности в книге еще были впереди, хотя роман «1805 год», как часть «Войны и мира», впоследствии остался почти неизмененным.

Лев Николаевич пробирался непрерывно вперед даже тогда, когда при падении с лошади он сломал руку и на некоторое время, на несколько часов потерял представление о времени и ему показалось, что когда-то давно он ехал, когда-то давно упал.

Он скоро восстановил диктовку романа – с вправленной деревенской бабкой рукой, которую потом лечили московские доктора – лечили неудачно, оперировали, массировали.

И во время лечения Лев Николаевич, придерживая руку, в промежутках ходил по комнате и диктовал книгу, иногда кратко приказывая: «Вычеркни».

Миллионы предположений делаются во время написания книги, из них надо отобрать сотни решений, потом десятки; книги создаются записыванием и вычеркиванием, их стараются довести до одного решения.

За плечами писателя лежит пройденный человеческий путь. Он знает прежде написанные книги, знает прежние решения, испытанные способы изображать жизнь.

Работа продолжалась.

В «Русском вестнике» за 1866 год была напечатана вторая часть романа «1805 год». Уже рождался роман «Война и мир», и к маю 1866 года была написана первая черновая редакция. В этой редакции Пьер женился на Наташе. Андрей Болконский и Петя Ростов оставались живыми, Элен Курагина умирала.

Но хорошо все то, что умело строится, ломается и снова начинает строиться, а кончается не по образчикам, а по правде.

Все хорошо, что создается в результате преодоления. Лев Николаевич сломал старый роман, как неверно сросшуюся руку, и писал заново, меняя вариант за вариантом; он вводил элемент романа в новые соотношения; для разгадки истории не годились старые романные отношения и шаблоны: случайные встречи, совпадения, добрые советчики, смерти, происходящие вовремя, и воскресение главных героев.

Лев Николаевич то писал своими крупными и неразборчивыми буквами вариант за вариантом, то диктовал, торопясь, но не волнуясь, то говорил «вычеркни» и разгорался для того, чтобы, введя новый элемент познания, изменить всю старую структуру.

Он то давал военные рассуждения как высказывания героев, то делал из них отступления, то группировал их в специальные военно-теоретические главы, то в издании 1873 года выбрасывал их. Но он все время и неуклонно развивал свой способ передачи видения общего через показ частностей.

Поэтому Толстому была важна локальная достоверность детали.

Впоследствии И. С. Тургенев, критикуя в письме к П. Анненкову Толстого, писал из Баден-Бадена 14(26) февраля 1868 года. В письме есть следующее место: «…Толстой поражает читателя носком сапога Александра, смехом Сперанского, заставляет думать, что он все об этом знает, коли даже до этих мелочей дошел, а он и знает только что эти мелочи».

Толстой о 1812 годе знал чрезвычайно много. Прошли только пятьдесят лет от великих сражений; Толстому пришлось видеть и часто встречаться с непосредственными участниками боев и всей кампании, кроме того, он знал всю официальную и мемуарную литературу – русскую, французскую и много мелких книг, в которых сохранились точные, непосредственно по следам событий записанные детали, поразившие современников. Так, например, Толстой использовал книгу «Воспоминания очевидца о пребывании французов в Москве в 1812 году с видом пожара в Москве». Книга анонимная, написана она А. Рязанцевым. Из этой книги Толстой взял ряд мелких деталей: ограбление семейства, срывание с женщины серег, спасение ребенка от пожара и не упоминание об этих событиях, а черты событий. Толстой действовал методом метонимии, то есть он брал часть для того, чтобы читатель, поверив части, увидал целое как реальное. Своей манерой писания он повторял метод человеческого видения, которое видит сперва частное.

Хваля сказку Андерсена «Голый король», он в дневнике говорил, что искусство должно доказать, что король голый. Для того чтобы доказать характер 12-го года, его стихийность, его народность, величие народного подвига, для того чтобы отказаться от условного, Толстой должен был увидать Бородинское поле в реальности, до мелочей.

Лев Николаевич, от всех отрезанный, переставший писать дневники, погруженный в прошлое, пытающийся через прошлое понять настоящее, собирается поехать на реальное поле битвы, в деревню Бородино, где сотни лет пахали и убирали хлеб, косили и сушили сено крестьяне окрестных деревень, где сражались за пятьдесят лет от времени написания романа французы, двигающиеся на Москву, и русские, защищающие родной город.

Из книги Федор Толстой Американец автора Толстой Сергей Львович

ГЛАВА VII Последние годы Ф. Толстого по рассказам князя П. А. Вяземского, А. Герцена, Л. Толстого, М. Каменской, Ф. Булгарина, А. Стаховича и других С годами Федор Иванович несколько остепенился. В 1821 году он женился, а в 1822 году ему минуло сорок лет. По-видимому, перелом в его

Из книги Лев Толстой автора Шкловский Виктор Борисович

ГЛАВА VIII Тип Американца Толстого в русской литературе (у Грибоедова, Пушкина, Льва Толстого и других) Как яркий тип, Американец Толстой привлекал русских писателей и послужил материалом для нескольких их произведений. С другой стороны, из этих произведений можно

Из книги Лев Толстой: Бегство из рая автора Басинский Павел Валерьевич

I. Сомнения Л. Н. Толстого Недороды, систематически случавшиеся в России, в 1891 году приняли форму голода.Царапали истощенную, испаханную землю сохами; скот перевелся, поля не унавоживались. Урожай приходил редко, как счастливая случайность, и не мог покрыть огромных

Из книги Мечников автора Могилевский Борис Львович

Уход Толстого Между спальней Льва Николаевича и спальней Софьи Андреевны было три двери. Их Софья Андреевна ночью открывала, чтобы слышать Льва Николаевича. Толстой закрыл все три двери, тихо вышел, разбудил кучера, велел закладывать.Ночь была темна: сыро, грязно.Лев

Из книги Том 6. Публицистика. Воспоминания автора Бунин Иван Алексеевич

Слабость Толстого Многое в настроении Толстого и в момент бегства, и до него, и потом объясняется еще и такой простой вещью, как деликатность. Творец, философ, «матерый человечище», Толстой по природе своей оставался старинным русским барином, в самом прекрасном смысле

Из книги А теперь об этом автора Андроников Ираклий Луарсабович

Отречение Толстого Духовный кризис, который переживает Толстой примерно с 1877-го по 1884-й годы (любые точные даты, конечно, условны) и который завершился первой попыткой ухода из семьи, его современники и более поздние биографы называли и называют по-разному. Для кого-то это

Из книги Лев Толстой автора Зверев Алексей

У Толстого Выбрав свободное время, Илья Ильич вместе с Ольгой Николаевной отправился в Ясную Поляну, к Льву Николаевичу Толстому.«Весна была в полном разгаре, - вспоминала Ольга Николаевна Мечникова, - все кругом цвело и благоухало. У подъезда встретила нас дочь Льва

Из книги Шолохов автора Осипов Валентин Осипович

Освобождение Толстого* I «Совершенный, монахи, не живет в довольстве. Совершенный, о монахи, есть святой Высочайший Будда. Отверзите уши ваши: освобождение от смерти найдено».И вот и Толстой говорит об «освобождении»:- Мало того, что пространство и время и причина суть

Из книги Воспоминания автора Андреева-Бальмонт Екатерина Алексеевна

КАК Я ПОПАЛ В ДОМ ТОЛСТОГО Когда я познакомился с Алексеем Николаевичем Толстым - это было в Ленинграде, в 1925 году, ему было сорок два, мне - семнадцать. В самом факте знакомства нет ничего удивительного: пожать руку знаменитого человека может даже ребенок. А вот почему я с

Из книги Жизнь для книги автора Сытин Иван Дмитриевич

ДРАМАТУРГИЯ ТОЛСТОГО Когда мы размышляем о русской драматургии XIX столетия, вряд ли придет на ум причислять к плеяде выдающихся отечественных драматургов Льва Николаевича Толстого. Гениальный прозаик, философ, создатель собственного учения, он никогда не претендовал на

Из книги Лев в тени Льва. История любви и ненависти автора Басинский Павел Валерьевич

«О мыслях про самоубийство» Наконец-то в Союзе писателей вспомнили о Шолохове. Владимир Ставский (после смерти Горького стал генеральным секретарем) примчался в Вёшенскую. До него донеслись слухи о неблагополучии в жизни давно знакомого коллеги. Вернулся в Москву и

Из книги ДОЧЬ автора Толстая Александра Львовна

У Л. Н. Толстого Один молодой человек из нашей компании, художник Модест Дурнов, разъезжавший с нами ряженым, предложил как-то поехать в дом Л. Н. Толстого, где он бывал запросто. У дочери Льва Николаевича предполагался на святках танцевальный вечер. Мы, конечно, очень

Из книги Психопатология в русской литературе автора Гиндин Валерий Петрович

Похороны Л.Н. Толстого се с часу на час ждали смерти Толстого, и всем уже было ясно, что нет никаких надежд на его выздоровление… И все-таки, когда пришла эта смерть, стало как-то пусто и одиноко в мире. Страшно было произносить эти тогда еще непривычные слова: «покойный

Из книги автора

Отпадение Толстого В мае 1880 года во время торжественного открытия памятника А. С. Пушкину в Москве, когда Достоевский произносил знаменитую «пушкинскую» речь, среди собравшихся писателей циркулировал слух, что Толстой в Ясной Поляне сошел с ума. 27 мая Достоевский писал

Из книги автора

«СЕСТРА ТОЛСТОГО» Я получила письмо от тетеньки Татьяны Андреевны Кузминской. Она ездила в Петербург повидаться с сыновьями и теперь возвращалась в Ясную Поляну. В Москве я должна была ее встретить и посадить на поезд, который шел в Ясную Поляну.Задача была нелегкая.

Мысли из дневников Л. Н. Толстого
1881-1910

Составил В. С. Аньянов ([email protected])

Волгодонск
2014

Предисловие

Литературное наследие Толстого поистине бесценно. Во всем мире восхищаются его гениальными художественными творениями. Но в тени этой славы находятся другие произведения автора, которые сам Толстой ценил намного выше, чем "Войну и мир" и "Анну Каренину". Это статьи, сборники изречений, письма и дневники, написанные после духовного перелома, пережитого писателем во второй половине 70-х годов XIX века. Полушутя, Толстой говорил, что его художественные сочинения -- это рекламная вывеска для привлечения публики к его действительно важным произведениям. Из творчества позднего периода, пожалуй, наименее известными широкому кругу читателей остаются дневники писателя. Дневники Толстого поражают своей глубиной, оригинальностью мышления и разнообразием затрагиваемых тем. Трудно найти сколько-нибудь важную сторону общественной или личной жизни, которая бы не волновала писателя и не нашла отражения на страницах его дневников. Однако больше всего Толстого интересовали религиозно-нравственные вопросы, потому что именно в религии, и вытекающем из нее нравственном поведении, он видел благо человеческой жизни. Мы можем соглашаться или не соглашаться с убеждениями, к которым пришел Толстой-мыслитель, но одно бесспорно: дневник Толстого до конца искренен. Толстой незадолго до смерти так писал о своих дневниках последних лет: " Дневники... могут иметь некоторое значение, хотя бы в тех отрывочных мыслях, которые изложены там. И потому издание их, если выпустить из них всё случайное, неясное и излишнее, может быть полезно людям". Исполняя волю Толстого, выпустив "всё случайное, неясное и излишнее", данная книга предлагает читателю ознакомиться с религиозноґ-философскими размышлениями великого мыслителя из его дневников 1881-1910 гг. 1881-1883 5 мая 1881 г. Семья -- это плоть. Бросить семью -- это 2-ое искушение -- убить себя. Семья -- одно тело. Но не поддавайся 3-му искушению -- служи не семье, но единому Богу. Семья указатель того места на экономической лестнице, которое должен занимать человек. Она -- плоть. Как для слабого желудка нужна легкая пища, так для слабой, избалованной семьи нужно больше, чем для привычной к лишениям. 6 мая 1881 г. Не даром пословица: деньги -- ад. Ходил Спаситель с учениками. "Идите по дороге, придут кресты, налево не ходите -- там ад". Посмотрим, какой ад. Пошли. Куча золота лежит. "Вот сказал -- ад, а мы нашли клад". На себе не унесешь. Пошли добывать подводу. Разошлись и думают: делить надо. Один нож отточил, другой пышку с ядом спек. Сошлись, один пырнул ножом, убил, у него пышка выскочила -- он съел. Оба пропали. 15 мая 1881 г. Государство. "Да мне всё равно, в какие игрушки вы играете, только чтобы из-за игры зла не было". 18 мая 1881 г. Сережа говорит: учение Христа всё известно, но трудно. Я говорю: нельзя сказать "трудно" бежать из горящей комнаты в единственную дверь. 21 мая 1881 г. Спор: "добро условно", т. е. нет добра -- одни инстинкты. 22 мая 1881 г. Продолжение разговора об условности добра. Добро, про которое я говорю, есть то, которое считает хорошим для себя и для всех. 29 мая 1881 г. -- Христианское учение неисполнимо. -- Так оно глупости? -- Нет, но неисполнимо. -- Да вы пробовали ли исполнять? -- Нет, но неисполнимо. 28 июня 1881 г. Разговор о Боге. Они думают, что сказать: я не знаю этого, это нельзя доказать, это мне не нужно, что это признак ума и образования. Тогда как это-то признак невежества. "Я не знаю никаких планет, ни оси, на которой вертится земля, ни экликтик каких-то непонятных, и не хочу это брать на веру, а вижу ходит солнце, и звезды как-то ходят". Да ведь доказать вращение земли и путь ее, и мутацию, и предварение равноденствий очень трудно, и остается еще много неясного и, главное, трудно вообразимого, но преимущество то, что всё сведено к единству. Также и в области нравственной и духовной -- свести к единству вопросы: что делать, что знать, чего надеяться? Над сведением их к единству бьется всё человечество. И вдруг разъединить всё, сведенное к единству, представляется людям заслугой, которой они хвастают. Кто виноват? Учим их старательно обрядам и закону Божию, зная вперед, что это не выдержит зрелости, и множеству знаний, ничем не связанных. И остаются все без единства, с разрозненными знаниями и думают, что это приобретение. 1 июля 1881 г. Разговор о том, что обидчиков простить надо. Читает Евангелие: и кто хочет взять у тебя рубаху... Смеется. Да что ж, это разве на смех сказано? - Ну, так и надо делать... 3 июля 1881 г. Я с болезни не могу справиться. Слабость, лень и грусть. Необходима деятельность, цель -- просвещение, исправление и соединение. Просвещение я могу направлять на других. Исправление -- на себя. Соединение с просвещенными и исправляющимися. 10 июля 1881 г. Тургенев боится имени Бога, а признает его. Наивно спокойный, в роскоши и праздности жизни. 5 октября 1881 г. 1) Прошел месяц -- самый мучительный в моей жизни. Переезд в Москву. Всё устраиваются. Когда же начнут жить? Всё не для того, чтобы жить, а для того, что так люди. Несчастные! И нет жизни. Вонь, камни, роскошь, нищета, разврат. Собрались злодеи, ограбившие народ, набрали солдат, судей, чтобы оберегать их оргию, и пируют. Народу больше нечего делать, как, пользуясь страстями этих людей, выманивать у них назад награбленное. Мужики на это ловчее. Бабы дома, мужики трут полы и тела в банях, возят извозчиками. 2) Соловьев бедный, не разобрав христианство, осудил его и хочет выдумать лучше. Болтовня, болтовня без конца. 22 декабря 1882 г. Если любишь Бога, добро (кажется, я начинаю любить его), любишь, т. е. живешь им -- счастье в нем, жизнь в нем видишь, то видишь и то, что тело мешает добру истинному -- не добру самому, но тому, чтобы видеть его, плоды его. Станешь смотреть на плоды добра -- перестанешь его делать, мало того -- тем, что смотришь, портишь его, тщеславишься, унываешь. Только тогда то, что ты сделал, будет истинным добром, когда тебя не будет, чтобы портить его. Но заготовляй его больше. Сей, сей, зная, что не ты, человек, пожнешь. Один сеет, другой жнет. Ты, человек, Лев Николаевич, не сожнешь. Если станешь не только жать, но полоть -- испортишь пшеницу. Сей, сей. И если сеешь Божье, то не может быть сомненья, что оно вырастет. То, что прежде казалось жестоким, то, что мне не дано видеть плодов, теперь ясно, что не только не жестоко, но благо и разумно. Как бы я узнал истинное благо -- божие -- от неистинного, если б я, человек плотский, мог пользоваться его плодами? Теперь же ясно; то, что ты делаешь, не видя награды, и делаешь любя, то наверно божие. Сей и сей, и Бог возрастит, и пожнешь не ты, человек, а то, что в тебе сеет. 1 января 1883 г. 1) Когда только проснусь, часто мне приходят мысли, уяснения того, что прежде было запутано, так что я радуюсь -- чувствую, что продвинулось. Так на днях -- собственность. Я всё не мог себе уяснить, что она. Собственность, как она теперь -- зло. А собственность сама по себе -- радость на то, что тем, что я сделал, добро. И мне стало ясно. Не было ложки, было полено, я выдумал, потрудился и вырезал ложку. Какое же сомненье, что она моя? Как гнездо этой птицы ее гнездо. Она хочет им пользоваться, как хочет. Но собственность, ограждаемая насилием -- городовым с пистолетом -- это зло. Сделай ложку и ешь ею, но пока она другому не нужна. Это ясно. Вопрос трудный в том, что я сделал костыль для моего хромого, а пьяница берет костыль, чтобы ломать им двери. Просить пьяницу оставить костыль. Одно. Чем больше будет людей, которые будут просить, тем вернее костыль останется у того, кому нужнее. 2) Нынче Гудович умерла. Умерла совсем, а я и мы все умерли на год, на день, на час. Мы живем, значит мы умираем. Хорошо жить, значит хорошо умирать. Новый год! Желаю себе и всем хорошо умереть. 1884 Без даты 1) Китайские пословицы: И из реки мышь не выпьет больше того, что в брюхо влезет (богатство). Чего нельзя сказать, лучше не делать. Бог не поможет, коли упустишь. Когда пить захотелось, некогда колодца рыть. Сладкие речи -- яд, горькие -- лекарство. Яйцо всё крепко, а насидится, цыпленок вылупится. Кто бьет на самое лучшее, добьется хорошего, а кто бьет только на хорошее, тот никогда не дойдет до него. Останови руки, останови и рот. Дегтярная бочка только на деготь. Доброта завяжет крепче долга. На чужие деньги жить -- время коротко, на других работать -- время долго. Открой книгу, что-нибудь да узнаешь. Настоящий человек всегда, как дитя. Не тот судья, кто играет, а кто смотрит. Счастье умному -- радость, а дураку -- горе. Себя попрекай, в чем других попрекаешь, а других прощай, в чем себя прощаешь. 2) Из Лаоцы: Когда человек родится, он гибок и слаб; когда он колян и крепок -- он умирает. Когда деревья родятся, они гибки и нежны. Когда они сухи и жестки, они умирают. Крепость и сила спутники смерти. Гибґкость и слабость спутники жизни. Поэтому то, что сильно, то не побеждает. Когда дерево стало крепко, его срубают. То, что сильно и велико, то ничтожно; то, что гибко и слабо, то важно. 3) Я сейчас перечел среднюю и новую историю по краткому учебнику. Есть ли в мире более ужасное чтение? Есть ли книга, котоґрая могла бы быть вреднее для чтения юношей? И ее-то учат. Я прочел и долго не мог очнуться от тоски. Убийства, мучения, обманы, грабежи, прелюбодеяния и больше ничего. Говорят -- нужно, чтобы человек знал, откуда он вышел. Да разве каждый из нас вышел оттуда? То, откуда я и каждый из нас вышел с своим миросозерцанием, того нет в этой истории. И учить этому меня нечего. Так же как я ношу в себе все физические черты всех моих предков, так я ношу в себе всю ту работу мысли (настоящую исґторию) всех моих предков. Я и каждый из нас всегда знает ее. Она вся во мне, через газ, телеграф, газету, спички, разговор, вид города и деревни. В сознание привести это знание? -- да, но для этого нужна история мысли -- независимая совсем от той истории. Та история есть грубое отражение настоящей. Реґформация есть грубое, случайное отражение работы мысли, освобождающей человечество от мрака. Лютер со всеми войґнами и Варфоломеевскими ночами не имеет никакого места между Эразмами, BoИtie, Rousseau и т. п. 4) Из Вед: Будь они лошади, коровы, люди, слоны, всё, что живет, хоґдит, плавает и летает, всё, что даже не двигается, как деревья и травы, всё это глаза разума. Всё образовано разумом. Мир есть глаз разума, и разум его основа. Разум есть единое сущее. Человек, отдаваясь разуму и служению ему, спускается из этого мира явлений в мир блаженный и свободный и становится бессмертным. 5) Конфуций не упоминает о Шанг-ти -- личном Боге, а всегда только о небе. А вот его отношение к миру духовному. Его спрашивают: как служить духам умерших? Он сказал: когда вы не умеете служить живым, как вы будете служить мертвым? Спросили о смерти: когда вы не знаете жизни, что вы спрашиваете о смерґти? Спросили: знают ли мертвые о нашем служении им? Он сказал: если бы я сказал, что знают, я боюсь, что живые погуґбили бы свою жизнь, служа им. Если бы я сказал, что не знают, я боюсь, что совсем бы забыли о них. Вам незачем желать знать о том, что знают мертвые. Нет в этом нужды. Вы всё узнаете в свое время. Что есть мудрость? "Искренно отдаваться служению людям и держаться дальше от того, что называют духовным миром -- это мудрость". "Управлять значит исправлять. Если вы ведете народ праґвильно, кто посмеет жить неправильно?" Было много воров. Спросили: как от них избавиться? "Если бы вы сами не были жадны, то вы бы деньги платили им, и они не стали бы воровать". Спросили, хорошо ли для блага добрых убивать дурных? "Зачем убивать? Пусть ваши желания будут добрые, и все будут добрые. Высшее всё равно как ветер, а низшее, как траґва. Ветер дует, трава гнется". Весь вопрос в том, что и кого считать высшим. Считать высшим, поднимать, уважать доброе. Считать низшим, спускать, презирать злое -- без сделок. 9 марта 1884 г. Пришел Гуревич-эмигрант (еврей). Хочет найти общее соединительное евреев и русских. Оно давно найдено. Иногда я грущу, что дрова не горят. Точно если бы они загорелись при мне, это бы не было явным признаком, что горят не дрова, а поджожки, и они не занялись. 10 марта 1884 г. 1) Андрюша пролил чернила. Я стал упрекать. И верно у меня было злое лицо. Миґша тотчас же ушел. Я стал звать его; но он не пошел и занялся тотчас же рисованием картинок. После я послал его в комнату Тани спросить о Маше. Таня сердито окрикнула его. Он тотчас же ушел. Я послал его еще раз. Он сказал: нет, я не хочу, я хочу с тобой быть. Где сердятся, там нехорошо. Он уходит отґтуда, но сам не сердится, не огорчается. И его радости и заняґтия жизни не нарушаются этим. Вот чем надо быть. Как говорит Лаоцы -- как вода. Нет препятствий, она течет; плотина, она остановится. Прорвется плотина -- она потечет, четвероугольный сосуд -- она четвероугольна; круглый -- она круглая. От того-то она важнее всего и сильнее всего. 2) Что за глупое явление реформация Лютера. Вот торжество ограниченноґсти и глупости. Спасение от первородного греха верою и тщеґта добрых дел стСят всех суеверий католичества. Учение (ужасґное по нелепости) об отношениях церкви и государства могло только вытечь из глупости. Так оно и вытекло из лютеранства. 11 марта 1884 г. Учение середины Конфуция удивительно. Всё то же, что и Лаоцы -- исполнение закона природы -- это мудрость, это сила, это жизнь. И исполнение этого закона не имеет звука и запаха. Оно тогда -- оно, когда оно просто, незаметно, без усилия, и тогда оно могущественно. Признак его есть искренность -- единство, не двойственность. Он говорит: небо всегда действует искренно. Не знаю, что будет из этого моего занятия, но мне оно сделало много добра. 12 марта 1884 г. Неопределенность жеґланий, и потому неискренность, и потому бессилие. Как удивиґтельно ясно и сильно выражение Лаоцы, что небо производит всё, и могущественно, потому что оно всегда искренно. 14 марта 1884 г. Читал Отечественные Записки. "Психические явления должны войти в круговорот жизни". Разумеется, но не через это они сделаются нам известны, только регулируемы они могут быть тем, что мы поймем их связь с круґговоротом жизни. Они -- известное, самое известное, то известное, которое нам необходимо признавать известным для решения вопросов круговорота жизни. Всё круговорот -- правґда. Но есть начало движения и начало косности. Глядя на мир, я должен признать силу и материю. Стараясь же определить и то, и другое, я прихожу к метафизическому представлению начала того и другого -- непостижимой начальной силы и непостижиґмого вещества. Я пришел к этой бессмыслице только потому, что я не признал известного себя, который есть начальная неґпостижимая сила и непостижимое вещество. Вещество и сила соприкасаются с непостижимым, но не где-то там, в бесконечном пространстве и времени, а во времени, а во мне самом. Я сознаюґщая себя сила и сознающее себя вещество, и потому только и вижу круговорот силы и вещества. 15 марта 1884 г. Мое хорошее нравственно состояние я припиґсываю чтению Конфуция и, главное, Лаоцы. Надо себе соґставить Круг чтения: Эпиктет, Марк Аврелий, Лаоцы, Будда, Паскаль, Евангелие. Это и для всех бы нужно. Это не моґлитва, а причащение. 16 марта 1884 г. Читал статью Гуревича. Дурно написана. Тон эмигранта -- развязный и неясный. Инґтересно изменение миросозерцания еврея. Да, променять сиґнагогу с Талмудом на гимназию с граматикой невыгодно. Каґжущаяся выгода только в том, что в гимназии и университете ни во что не верят -- делаешься свободным от всего, но это не надолго приятно. Всё равно, как снять платье зимой. В первую минуту покажется легче. 18 марта 1884 г. Принес письмо еврей. Читал письмо. Странно. Это 3-й еврей обращается ко мне. Одно общее во всех. Они чувствуют, что их вера, как ни изуродована -- вера, и лучше безверия прогресґса. Этот кажется серьезнее всех. Но у всех какой-то спешный азарт. Вспыхивают, а не горят. 19 марта 1884 г. 1) Извозчик пьяный, сквернослов, здоровенный. Сейчас о похабстве... Что делать с этими? Их же имя легион. Это в лучшем случае Горации. Конфуций прав, только не насилие власти, а насилие убеждения -- искусства -- церкви, обряды жизни, веселья, нравы определенные, которым бы легко было им повиноваться. Но непременно повиноваться. Они сами не могут. В их числе все женщины. 2) Пришел Гуревич. Он писатель без своих мыслей. Лучшая поверка человека: уйдет он и нечего вспомнить. 22 марта 1884 г. Я грущу, что мое дело не растет. Это всё равно, что грустить о том, что посеянное не всходит сейчас же, что зерен не видно. Правда, что поливки нету. Поливка была бы -- дела твердые, ясные, во имя учения. Их нет, потому что не хочет еще Бог. 23 марта 1884 г. Сел за перевовод Урусоґва. Неровен. Часто очень нехорошо. Не знаю что

Хороший актер может, как мне представляется, прекрасно сыграть самые глупые вещи и тем усилить их вредное влияние.

Пьяница никогда не идет вперед ни в умственном, ни в нравственном отношении.

Афоризмы - едва не лучшая форма для изложения философских суждений.

Бедствие - это оселок для человеческой жизни.

У того, кто ничего не делает, всегда много помощников.

Бессмертие, разумеется, неполное, осуществляется, несомненно, в потомстве.

Важно всегда было и будет только то, что нужно для блага не одного человека, но всех людей.

Где любовь, там и Бог.

Если дикарь перестал верить в своего деревянного бога, то это не значит того, что Бога нет, а только то, что Бог не деревянный.

Душа ― стекло. Бог ― это свет, проходящий через стекло. Говорят тоже, что Бог это разум, или разум это Бог.

Жениться надо всегда так же, как мы умираем, то есть только тогда, когда невозможно иначе.

Жениться надо никак не по любви, а непременно с расчетом, только понимая эти слова как раз наоборот тому, как они обыкновенно понимаются, то есть жениться не по чувственной любви и по расчету где и чем жить, а по тому расчету, насколько вероятно, что будущая жена будет помогать, а не мешать мне жить человеческой жизнью.

Брак истинный только тот, который освещает любовь.

Верующим в троичность бога нельзя доказать того, что этого нет, но можно показать им, что утверждение их есть утверждение не знания, а веры, что если они утверждают, что богов три, то я с таким же правом могу утверждать, что их 17 1/2.

Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни такой смысл, который не уничтожается смертью.

Вера есть понимание смысла жизни и признание вытекающих из этого понимания обязанностей.

Я серьезно убежден, что миром правят совсем сумасшедшие.

Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это.

Власть над собой - самая высшая власть, порабощенность своими страстями - самое страшное рабство.

Последствиями войны всегда будут всеобщее бедствие и всеобщее развращение.

Война есть убийство. И сколько бы людей ни собралось вместе, чтобы совершить убийство, и как бы они себя ни называли, убийство все равно самый худший грех в мире.

Мы знаем, что с заряженными ружьями надо обращаться осторожно. А не хотим знать того, что так же надо обращаться и со словом. Слово может и убить, и сделать зло хуже смерти.

Воспитателю надо глубоко знать жизнь, чтобы к ней готовить.

И воспитание, и образование неразделимы. Нельзя воспитывать, не передавая знания, всякое же знание действует воспитательно.

Время есть бесконечное движение, без единого момента покоя - и оно не может быть мыслимо иначе.

гнев

Как ни неприятнее для других гнев, он более тяжел для того, кто его испытывает. То, что начато в гневе, кончается в стыде.

Гордый человек точно обрастает ледяной корой. Сквозь кору эту нет хода никакому другому чувству.

Гордость совсем не то, что сознание человеческого достоинства.

Детей не отпугнешь суровостью, они не переносят только лжи.

Добро есть вечная, высшая цель нашей жизни. Как бы мы ни понимали добро, жизнь наша есть не что иное, как стремление к добру.

Наши добрые качества больше вредят нам в жизни, чем дурные.

Доброта для души то же, что здоровье для тела: она незаметна, когда владеешь ею, и она дает успех во всяком деле.

Доброе дело совершается с усилием, но когда усилие повторено несколько раз, то же дело становится привычкой.

Живут лишь те, кто творит добро.

Какая необходимая приправа ко всему - доброта. Самые лучшие качества без доброты ничего не стоят, и самые худшие пороки с нею легко прощаются.

Старайся исполнить свой долг, и ты тотчас узнаешь, чего ты стоишь.

Трусливый друг страшнее врага, ибо врага опасаешься, а на друга надеешься.

Ежели бы человек не желал, то и не было бы человека. Причина всякой деятельности есть желание.

Женщина, старающаяся походить на мужчину, так же уродлива, как женоподобный мужчина.

Благо людей в жизни. А жизнь в работе.

Кратчайшее выражение смысла жизни может быть таким: мир движется и совершенствуется. Главная задача - внести вклад в это движение, подчиниться ему и сотрудничать с ним.

Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, ошибаться, начинать и бросать… и вечно бороться и лишаться. А спокойствие - душевная подлость.

Для того чтобы жить доброй жизнью, нет надобности знать о том, откуда ты явился и что будет на том свете.

Ценность жизни обратно пропорциональна квадрату расстояния до смерти.

Жизнь есть неперестающее изменение: ослабление плотской и усиление, увеличение духовной жизни.

Для того чтобы продолжать жить, зная неизбежность смерти есть только два средства; одно - не переставая так сильно желать и стремиться достижению радостей этого мира, чтоб всё время заглушать мысль о смерти, другое - найти в этой временной жизни, короткой или долгой, такой смысл, который не уничтожался бы смертью.

Жизнь истинная - есть только та, которая продолжает прошедшую, содействует благу жизни современной и благу жизни будущей.

Возненавидеть жизнь можно только вследствие апатии и лени.

Если жизнь не представляется тебе огромной радостью, то это только потому, что ум твой ложно направлен.

Только тогда легко жить с человеком, когда не считаешь ни себя выше, лучше его, ни его выше и лучше себя.

Жизнь должна и может быть неперестающей радостью.

Есть только один способ положить конец злу - делать добро злым людям.

Мы любим людей за то добро, которое мы им сделали, и не любим за то зло, которое мы им делали.

Злоба, как и любовь, не химическое вещество, а органическое, как дрожжи - закваска. Крошечная доля заквашивает все.

Важно не количество знаний, а качество их. Можно знать очень многое, не зная самого нужного.

Не бойся незнания, бойся ложного знания. От него все зло мира.

Не стыдно и не вредно не знать. Всего знать никто не может, а стыдно и вредно притворяться, что знаешь, чего не знаешь.

Знание смиряет великого, удивляет обыкновенного и раздувает маленького человека.

Знание без нравственной основы - ничего не значит.

Знание - орудие, а не цель.

идеал

Идеал - это путеводная звезда. Без нее нет твердого направления, а нет направления - нет жизни.

Как скоро идеал, более высокий, чем прежний, поставлен перед человечеством, все прежние идеалы меркнут, как звезды перед солнцем, и человек не может не признать высшего идеала, как не может не видеть солнца.

Много нужно для искусства, но главное - огонь!

В искусстве все чуть-чуть.

Искусство есть высочайшее проявление могущества в человеке.

Великие предметы искусства только потому и велики, что они доступны и понятны всем.

испытания

И то, что мы называем счастьем, и то, что называем несчастьем, одинаково полезно нам, если мы смотрим на то и на другое как на испытание.

Все истины - парадоксы. Прямые выводы разума ошибочны, нелепые выводы опыта - безошибочны.

Главное препятствие познания истины есть не ложь, а подобие истины.

Истина, выраженная словами, есть могущественная сила в жизни людей.

Величайшие истины - самые простые.

Всякая клевета получает только больше значения от возражения на нее.

Во всяком деле лучше немного, но хорошего, чем много, но плохого. Так же и в книгах.

Различие между ядами вещественными и умственными в том, что большинство ядов вещественных противны на вкус, яды же умственные, в виде дурных книг, к несчастью, часто привлекательны.

Книги изречений не только не подавляют самостоятельной деятельности ума, но, напротив, вызывают ее.

Не красота вызывает любовь, а любовь заставляет нас видеть красоту.

Красота, радость, только как радость, независимо от добра, отвратительна.

Красота телесных форм всегда совпадает с понятием о здоровой силе, о деятельности жизненной энергии.

Критика тогда только плодотворна, когда она, осуждая, указывает на то, чем бы должно быть то, что дурно.

Любовь уничтожает смерть и превращает ее в пустой призрак; она же обращает жизнь из бессмыслицы в нечто осмысленное и из несчастья делает счастье.

Любить - значит жить жизнью того, кого любишь.

Любовь - это бесценный дар. Это единственная вещь, которую мы можем подарить и все же она у тебя остаётся.

Любовь? Что такое любовь? Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть Бог, и умереть - значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику.

Главное - ни на минуту из-за любви супружеской не забывать, не утрачивать любви и уважения как человека к человеку.

Истинная любовь сама в себе чувствует столько святости, невинности, силы, предприимчивости и самостоятельности, что для нее не существует ни преступления, ни препятствий, ни всей прозаической стороны жизни.

Всякое рассуждение о любви уничтожает любовь.

Любовь не может быть вредной, но только бы она была любовь, а не волк эгоизма в овечьей шкуре любви.

Все люди живут и действуют отчасти по своим мыслям, отчасти по мыслям других людей. В том, насколько люди живут по своим мыслям и насколько по мыслям других людей, состоит одно из главных различий людей между собою.

Люди часто гордятся чистотой своей совести только потому, что они обладают короткой памятью.

Если тебе мешают люди, то тебе жить незачем. Уходить от людей - это самоубийство.

Общественный прогресс истинный - в большем и большем единении людей.

Неужели тесно жить людям на этом прекрасном свете, под этим неизмеримым звездным небом? Неужели может среди этой обаятельной природы удержаться в душе человека чувство злобы, мщения или страсти истребления себе подобных?

Надо пользоваться всяким случаем, чтобы доставить людям радость, но людям надо также стараться о том, чтобы радовали их не пустяки, а важные вещи.

Все люди мира имеют одинаковые права на пользование естественными благами мира и одинаковые права на уважение.

Только бы люди знали, что цель человечества не есть материальный прогресс, что прогресс этот есть неизбежный рост, а цель одна - благо всех людей.

Люди, которые признают войну не только неизбежной, но и полезной и потому желательной, - эти люди страшны, ужасны своей нравственной извращенностью.

Люди различаются тем, что одни прежде думают, потом говорят и делают, а другие прежде говорят и делают, а потом думают.

Зло войны и благо мира до такой степени известны людям, что с тех пор, как мы знаем людей, самым лучшим пожеланием было приветствие «мир вам».

В мечте есть сторона, которая лучше действительности; в действительности есть сторона лучше мечты. Полное счастье было бы соединение того и другого.

В мечте есть сторона, которая лучше действительности; в действительности есть сторона лучше мечты. Полное счастье было бы соединением того и другого.

Часто слышишь, что молодежь говорит: я не хочу жить чужим умом, я сам обдумаю. Зачем же тебе обдумывать обдуманное? Бери готовое и иди дальше. В этом сила человечества.

Люди учатся, как говорить, а главная наука - как и когда молчать.

Если один раз пожалеешь, что не сказал, то сто раз пожалеешь о том. что не промолчал.

Мудрость во всех житейских делах, мне кажется, состоит не в том, чтобы узнать, что нужно делать, а в том, чтобы знать, что делать прежде, а что после.

Мудрость не в том, чтобы много знать. Всего знать мы никак не можем. Мудрость не в том, чтобы знать как можно больше, а в том, чтобы знать, какие знания самые нужные, какие менее и какие еще менее нужны.

Что может быть драгоценнее, как ежедневно входить в общение с мудрейшими людьми мира.

Красноречие, точно жемчуг, блещет содержанием. Настоящая мудрость немногословна.

Есть такие минуты, когда мужчина говорит женщине больше того, что ей следует знать о нем. Он сказал - и забыл, а она помнит.

Большая часть мужчин требует от своих жен достоинств, которых они сами не стоят.

Музыка - это стенография чувств.

Неясность слова есть неизменный признак неясности мысли.

Все мысли, которые имеют огромные последствия, всегда просты.

Зерно невидимо в земле, а только из него вырастает огромное дерево. Так же незаметна мысль, а только из мысли вырастают величайшие события жизни человеческой.

Короткие мысли тем хороши, что они заставляют серьезного читателя самого думать.

Уныние и дурное расположение духа не только мучительно для окружающих, но и заразительно.

Я знаю в жизни только два действительных несчастья: угрызения совести и болезнь.

Сумасшедшие всегда лучше, чем здоровые, достигают своих целей. Происходит это оттого, что для них нет никаких нравственных преград, ни стыда, ни справедливости, ни даже страха.

Усилие есть необходимое условие нравственного совершенствования.

Надо непременно встряхивать себя физически, чтобы быть здоровым нравственно.

Потребность в образовании лежит в каждом человеке; народ любит и ищет образования, как любит и ищет воздуха для дыхания.

Пессимизм - глупость дурного тона. Мне всегда хочется сказать пессимисту: если мир не по тебе, не щеголяй своим неудовольствием, покинь его и не мешай другим.

Пессимизм всегда казался мне не только софизмом, но глупостью, и вдобавок глупостью дурного тона... Мне всегда хочется сказать пессимисту: «Если мир не по тебе, не щеголяй своим неудовольствием, покинь его и не мешай другим».

Не верьте словам ни своим, ни чужим, верьте только делам и своим, и чужим.

Для того чтобы выучиться говорить правду людям, надо научиться говорить ее самому себе.

Степень правдивости человека есть указатель степени его нравственного совершенства.

Только бы верили люди, что сила не в силе, а в правде, и смело высказывали бы ее.

Когда тебя предали - это все равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже НИКОГДА не получится.

Девять десятых из всего числа преступлений, пятнающих человечество, совершены под влиянием вина.

Умиление и восторг, которые мы испытываем от созерцания природы, - это воспоминание о том времени, когда мы были животными, деревьями, цветами, землей. Точнее: это - сознание единства со всем, скрываемое от нас временем.

Никакое самолюбивое волнение не может устоять против успокоительного, чарующего влияния прекрасной и спокойной природы.

прогресс

Прогресс состоит во все большем преобладании разума над животным законом борьбы.

Не таков ли обычный ход прогресса, что делаются изобретения и материальные усовершенствования, которые разрушают нравственный порядок жизни. Когда же этот беспорядок становится очень тяжелым, поднимаются нравственные вопросы.

Работа только тогда радостна, когда она несомненно нужна.

Ничто так не поощряет праздность, как пустые разговоры.

Не слушайте никогда тех, кто говорит дурно о других и хорошо о вас.

Разумное и нравственное всегда совпадают.

Каждое существо имеет органы, указывающие ему место в мире. Для человека этот орган есть разум.

Если разум не указывает тебе твоего места в мире и твоего назначения, то знай, что виновато в этом не дурное устройство мира, не твой разум, а ложное направление, которое ты дал ему.

Цель обеда есть питание и цель супружества - семья.

Если цель брака есть семья, то тот, кто захочет иметь много жён и мужей, может быть, получит много удовольствия, но ни в коем случае не будет иметь семьи.

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастна по-своему.

Часто скромность принимается за слабость и нерешительность, но когда опыт докажет людям, что они ошиблись, то скромность придает новую прелесть, силу и уважение характеру.

слова

Время проходит, но сказанное слово остается.

Я умер - я проснулся. Да, смерть - пробуждение!

соблазны

Один из самых обычных и ведущих к самым большим бедствиям соблазнов есть соблазн словами: «Все так делают».

Убивая животных ради пропитания, человек подавляет в себе высшие духовные чувства - сострадание и жалость к другим живым существам, подобным ему, - и, переступая через себя, ожесточает свое сердце.

Истинная сила человека не в порывах, а в нерушимом спокойствии.

Старость - самая большая неожиданность в жизни.

Мир движется вперед благодаря тем, кто страдает.

Страх смерти обратно пропорционален хорошей жизни.

Стыд перед людьми - хорошее чувство, но лучше всего стыд перед самим собой.

Стыдиться можно и должно не какой-либо работы, хотя бы самой нечистой, а только одного: праздной жизни.

В судьбе нет случайностей; человек скорее создаёт, нежели встречает свою судьбу.

У самого злого человека расцветает лицо, когда ему говорят, что его любят. Стало быть, в этом счастье...

Есть два желания, исполнение которых может составить истинное счастье человека, - быть полезным и иметь спокойную совесть.

Одно из первых и всеми признаваемых условий счастья есть жизнь такая, при которой не нарушена связь человека с природой, то есть жизнь под открытым небом, при свете солнца, при свежем воздухе; общение с землей, растениями, животными.

Одно из самых удивительных заблуждений - заблуждение в том, что счастье человека в том, чтобы ничего не делать.

Счастлив тот, кто счастлив у себя дома.

Счастье есть удовольствие без раскаяния.

Чтобы стать счастливым, нужно постоянно стремиться к этому счастью и понимать его. Оно зависит не от обстоятельств, а от тебя.

Счастье охотнее заходит в дом, где всегда царит хорошее настроение.

Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.

труд

Физический труд не только не исключает возможность умственной деятельности, не только улучшает ее достоинство, но поощряет ее.

Труд, труд. Как я чувствую себя счастливым, когда тружусь.

Там, где труд превращается в творчество, естественно, даже физиологически исчезает страх смерти.

Тщеславие, забота о славе людской - это последнее снимаемое платье. Трудно его снять, а тяготит оно ужасно, потому что более всего мешает свободе души.

Тщеславие в горести выражается желанием казаться или огорчённым, или несчастным, или твёрдым; и эти низкие желания, в которых мы не признаемся, но которые почти никогда - даже в самой сильной печали - не оставляют нас, лишают её силы, достоинства и искренности.

Тщеславие есть какая-то недозрелая любовь к славе, какое-то самолюбие, перенесённое в мнение других - он любит себя не таким, каким он есть, а каким он показывается другим.

В одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно.

церковь

Церковь. Все это слово есть название обмана, посредством которого одни люди хотят властвовать над другими.

цивилизация

Если человек научился думать, - про что бы он ни думал, - он всегда думает о своей смерти.

Ничто так не ослабляет силы человека, как надежда в чем-либо, кроме своего усилия, найти спасение и благо.

Человек будет тем счастливее, чем яснее он поймет, что его призвание состоит не в том, чтобы принимать услуги от других людей, но в том, чтобы прислуживать другим и предоставить свою жизнь в распоряжение многих людей. Человек, поступающий таким образом, будет достоин своих владений и никогда не потерпит неудачу.

Человек подобен дроби, числитель есть то, что он есть, а знаменатель - то, что он о себе думает. Чем больше знаменатель, тем меньше дробь.

Человек, познавший свою жизнь, подобен человеку-рабу, который вдруг узнаёт, что он царь.

Всякий человек знает, что ему нужно делать не то, что разъединяет его с людьми, а то, что соединяет его с ними.

В человеке вложена потребность счастья; стало быть, она законна.

на другие темы

Если можно признать, что бы то ни было важнее чувства человеколюбия, хоть на один час и хоть в каком-нибудь одном, исключительном случае, то нет преступления, которое нельзя бы было совершать над людьми, не считая себя виноватым.

Если сколько голов - столько умов, то сколько сердец - столько родов любви.

Если ты что-нибудь делаешь, делай это хорошо. Если же ты не можешь или не хочешь делать хорошо, лучше совсем не делай.

Имей цель для всей жизни, цель для известного времени, цель для года, для месяца, для недели, для дня, и для часа, и для минуты, жертвуя низшие цели высшим.

Каждый хочет изменить человечество, но никто не задумывается о том, как изменить себя.

Как можно надеяться, что на земле воцарится мир и процветание, если наши тела являются живыми могилами, в которых погребены убитые животные?

Кто научился размышлять, тому трудно веровать.

На одну и ту же вещь можно смотреть трагически и сделать из нее мучение, и смотреть просто и даже весело.

Недовольство собою есть необходимое условие разумной жизни. Только это недовольство побуждает к работе над собою.

Нет большего подспорья для эгоистичной, спокойной жизни, как занятие искусством для искусства. Деспот, злодей непременно должен любить искусство... Когда люди восхищаются Шекспиром, Бетховеном, они восхищаются своими мыслями, мечтами, вызываемыми Шекспиром, Бетховеном. Как влюбленные любят не предмет, а то, что он вызывает в них. В таком восхищении нет настоящей реальности искусства, но зато есть полная беспредельность.

Нет того негодяя, который, поискав, не нашел бы негодяев в каком-нибудь отношении хуже себя и который поэтому не мог бы найти повода гордиться и быть довольным собой.

Нужно усилие для всякого воздержания, но из всех таких усилий самое трудное - это усилие воздержания языка. Оно же и самое нужное.

Правильный путь таков: усвой то, что сделали твои предшественники, и иди дальше.

Призвание можно распознать и доказать только жертвой, которую приносит ученый или художник своему покою и благосостоянию, чтобы отдаться своему призванию.

Что же делать? Отбросить все те усовершенствования жизни, все то могущество, которое приобрело человечество? Забыть то, что оно узнало? Невозможно. Как ни зловредно употребляются эти умственные приобретения, они все-таки приобретения, и люди не могут забыть их.

Что может быть ужаснее всех этих вновь выдуманных средств истребления - пушек, ядер, бомб, ракет с бездымным порохом, торпед и других орудий смерти?

Я всегда старался не раздражаться и уступать в ссоре, чем и достигал умиротворения, а потом уже в спокойном состоянии дело улаживалось само собой. Почти всегда приходится жалеть, что ссора не была прекращена вначале.

"Выдержки, изречения и прочее подобны зажигательным стеклам: они собирают лучи ума и знания… и силой и живостью сосредоточивают эти лучи в сознании читателей" – эти слова великого писателя Джонатана Свифта как нельзя лучше отражают содержание сборника, в который вошли афоризмы Сократа, Платона, Конфуция, Руссо, Спинозы, Канта, Достоевского и многих других. Собрал же эти мысли и систематизировал в виде афоризмов на каждый день не кто иной как сам Лев Николаевич Толстой. Мысли великих людей, собранные великим писателем, – это поистине кладезь человеческой мудрости. Воспользуйтесь же ее сокровищами…

Толстой Лев Николаевич
Мысли мудрых людей на каждый день

"Во время тяжкой болезни Л. Н. Толстого в январе 1903 года, когда жизнь его висела на волоске и он не мог отдаваться привычной работе, он все же находил силы прочитывать Евангелие и по привычке, ежедневно отрывая находившийся в его спальне календарь, прочитывал собранные там изречения различных великих людей. Но календарь прошлого года подошел к концу, и Льву Николаевичу, за неимением другого под руками, захотелось самому составить себе выдержки из разных мыслителей на каждый день. Ежедневно, находясь в постели, насколько позволяли ему силы, он делал эти извлечения, и результатом этого труда явилась предлагаемая читателям книга.

Сюда вошли избранные мысли следующих писателей и мудрецов: Эпиктета, Диогена, Марка Аврелия, Сократа, Конфуция, Будды, Лао-Тсе, Аристотеля, Платона, св. Августина и более современных: Паскаля, Руссо, Спинозы, Лютера, Вовенарга, Канта, Шиллера, Бентама, Шопенгауэра, Вольтера, Клингера, Теккерея, Достоевского, Вильмена, Рёскина и др .".

"Посредник", 1903

1 января

Однажды зимой Франциск шел с братом Львом из Перузы к Порционкюлю; было так холодно, что они дрожали от стужи, Франциск позвал брата Льва, который шел впереди, и сказал ему: "О, брат Лев, дай Бог, чтобы наши братья подавали по всей земли пример святой жизни; – запиши однако, что не в этом радость совершенная".

"И запиши еще, брат Лев, что если наши братья будут исцелять больных, изгонять бесов, будут делать слепых зрячими или будут воскрешать четырехдневно умерших, – запиши, что и в этом не будет радости совершенной".

И, пройдя еще далее, Франциск сказал Льву: "Запиши еще, брат Лев, что если бы наши братья знали все языки, все науки и все писания, если бы они пророчествовали не только про будущее, но знали бы все тайны совести и души, – запиши, что и в этом нет радости совершенной".

Пройдя еще далее, Франциск опять позвал Льва и сказал: "И еще запиши, брат Лев, овечка Божия, что если бы мы научились говорить на языках ангельских, если бы узнали течение звезд, и если бы нам открылись все клады земли, и мы познали бы все тайны жизней птиц, рыб, всех животных, людей, деревьев, камней и вод, – запиши, что и это не было бы радостью совершенною".

И, пройдя еще немного, Франциск опять позвал брата Льва и сказал ему: "Запиши еще, что если бы мы были такими проповедниками, что обратили бы всех язычников в веру Христа, – запиши, что и в этом не было бы радости совершенной".

Тогда брат Лев сказал Франциску: "В чем же, брат Франциск, радость совершенная?"

И Франциск отвечал: "А вот в чем. В том, что если, когда мы придем в Порционкюль грязные, мокрые, окоченелые от холода и голодные и попросимся пустить нас, а привратник скажет нам: "Что вы, бродяги, шатаетесь по свету, соблазняете народ, крадете милостыню бедных людей, убирайтесь отсюда!" – и не отворит нам. И если мы тогда не обидимся и со смирением и любовью подумаем, что привратник прав, что Сам Бог внушил ему так поступить с нами, и мокрые, холодные и голодные пробудем в снегу и в воде до утра без ропота на привратника, тогда, брат Лев, только тогда будет радость совершенная".

2 января

Люди затрудняются, беспокоятся и волнуются только тогда, когда они заняты внешними делами, от них не зависящими. В этих случаях они тревожно спрашивают себя: "Что я стану делать? Что-то будет? Что из этого выйдет? Как бы не случилось того или другого?" Так бывает с теми, которые постоянно заботятся о том, что им не принадлежит.

Наоборот, человек, занятый тем, что от него самого зависит, и полагающий свою жизнь в работе самосовершенствования, не станет так тревожить себя. Если бы он и стал беспокоиться о том, удастся ли ему удержаться истины и избегать лжи, то я сказал бы: успокойся, – то, что тревожит тебя, находится в твоих собственных руках; гляди только за своими мыслями и поступками и старайся всячески исправлять себя. Так и не говори: "Что-то будет?" Все, что ни случится, то обратишь себе в поучение и пользу.

– А если я умру в борьбе с несчастиями?

– Ну что же? В таком случае ты умрешь смертью человека честного, совершая то, что ты должен совершать. Нужно же тебе все равно умереть, и смерть должна же застать тебя за каким-нибудь делом. Я был бы доволен, если бы смерть застала меня за делом, достойным человека, за делом добрым и полезным всем людям; или чтобы она застала меня в то время, когда я стараюсь исправлять себя. Тогда я мог бы поднять руки к Богу и сказать Ему: "Господи! Ты знаешь Сам, насколько я воспользовался тем, что Ты дал мне для понимания Твоих законов. Упрекал ли я Тебя? Возмущался ли против того, что со мной случилось? Уклонялся ли от исполнения своего долга? Благодарю Тебя за то, что я родился, за все дары Твои. Я пользовался ими довольно: возьми их назад и распорядись ими, как Тебе угодно, – ведь они Твои!"

Может ли быть лучшая смерть? Чтобы дожить до такой смерти, тебе не нужно многого лишиться, хотя, правда, этим самым ты многое приобретешь. Если же ты захочешь удержать то, что не твое, то ты непременно потеряешь и то, что твое.

Кто хочет иметь успех в мирских делах, тот не спит по целым ночам напролет, постоянно хлопочет и суетится, подделывается к сильным людям и вообще поступает как подлый человек. И в конце концов чего он всем этим добился? Он добился того, что его окружают некоторыми почестями, что его боятся и что он, сделавшись начальником, распоряжается какими-нибудь поступками. Неужели же ты не захочешь сколько-нибудь потрудиться для того, чтобы освободить себя от всех таких забот и спать спокойно, ничего не боясь и ничем не мучаясь? Знай же, что такое спокойствие души не достается даром.

(Эпиктет)

3 января

Прекращается ли наша жизнь с плотскою смертью, это – вопрос самой великой важности, и редкий человек не думает об этом. Смотря по тому, верим ли мы или нет в вечную жизнь, и поступки наши будут разумны или бессмысленны. Всякий разумный поступок непременно основывается на уверенности в бессмертии истинной жизни.

Поэтому первая наша забота должна быть о том, чтобы разобрать и понять, что именно в жизни бессмертно. Некоторые люди всеми силами трудятся над тем, чтобы уяснить себя это. Они признают, что от этого должна зависеть вся их жизнь.

Другие люди, хотя и сомневаются в бессмертии, но искренно мучатся своим сомнением и считают его за величайшее свое несчастие. Они ничего не жалеют, чтобы только узнать истину, неустанно ищут ее и считают это самым главным делом своей жизни.

Но есть и такие люди, которые вовсе не думают об этом. Их небрежность там, где дело идет о них самих, удивляет, возмущает и пугает меня.

(Влас Паскаль)

4 января

Не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как скажешь брату твоему: дай, я выну сучок из глаза твоего, а вот в твоем глазе бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

(Mm. VII, 1–5)

Легко замечать заблуждения других, но трудно заметить свои; любят разбираться в ошибках близких, но скрывают свои, как плут старается спрятать свою фальшивую игральную кость.

Человек склонен постоянно порицать других: он взирает только на их ошибки, но его собственные страсти разрастаются все более и более, удаляя его от улучшения.

(Буддийская мудрость)

Не осуждай ближнего своего, пока не будешь на его месте.

(Талмуд)

5 января

Одно мы знаем или можем знать, если захотим, а именно, что сердце и совесть человека божественны, что в отрицании зла и признании добра человек сам является воплощенным божеством; что его радость в любви, его страдания в гневе, его негодование при виде несправедливости, его слава в самопожертвовании являются вечными, неоспоримыми доказательствами его единства с верховным Властелином; что в этом, а не в телесных преимуществах и не в большем разнообразии инстинктов он сам является властелином над более низшим одушевленным миром. Поскольку он отрицает или нарушает веления сердца и совести, постольку он бесчестит имя небесного Отца, а не святит имени Его на земле; поскольку же он следует им, он святит Его имя и получает от полноты Его власти.

(Джон Рёскин)